Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 23. Димон и зеленка.
Продолжение
Поездки становились все сложнее не только из-за ритма. Чем эффективней работали штаб и ФБК, тем жестче встречали нас в регионах.
В самом начале марта вышел фильм Навального о премьер-министре Медведеве, огромное расследование про яхты, винодельни и дворцы — в том числе тот, который мы с Албуровым снимали под Курском. Наутро после релиза мы как раз уехали в первый тур из нескольких городов, и Алексей, не отрываясь, следил за счетчиком ютуба, который зависал, не успевая прогружать новые цифры. Внутренняя статистика показывала, что тысячи человек смотрят фильм прямо сейчас, а всего зрителей уже миллионы. Через день мы летели куда-то в крошечном самолете, и парень в хвосте смотрел расследование на своем айфоне. Волонтеров на встречи приходило все больше: в забитом самарском штабе Навальному пришлось залезать на стол, а в Казани — выступать дважды подряд.
В первом городе поездки нас встретил огромный контрпикет: студенты с американскими флажками, мужички быковатого вида с плакатами вроде «Навальный тебе ПЦ» и даже аккуратная старушка в очках и шапочке, с ватманом «Враг народа! Вон из Самары». Какая-то женщина, глядя на мой ирокез, прошипела: «При социализме наши люди так не ходили».
В следующий город, Уфу, мы прибывали поездом на рассвете, но нам передали, что на перроне уже ждут. Провокаторы знали даже номер вагона, и Навальный, выходя, уткнулся в стайку гогочущих гопников и плакат: «Агент США», а стоило Алексею спуститься, как в него кинули яйцо. «Встречающие» стояли полукольцом, над платформой неслось: «По-зор! По-зор!», справа надвигалась агрессивная толпа, зато слева был просвет — мы двинули туда, стараясь не выглядеть бегущими в испуге. Через минуту выяснилось, что единственный выход — ровно в противоположной стороне. Под улюлюканье провокаторов мы развернулись и пошли обратно.
Все это время я бегал вокруг Алексея, пытаясь уместить в кадре и его, и нападавших. Лицо Навального трансформировалось, будто все его мышцы напряглись, чтобы не дать вырваться распиравшей злости. Пару раз он не сдержался и ответил кому-то из толпы матом.
Провокаторы хотели пробиться вплотную к Алексею, охранник оттирал их в сторону, яйца прилетали уже даже в полицейских, мы метались по платформе, пытаясь сориентироваться и побыстрее уехать с вокзала, но, добравшись до эскалаторов, оказались в западне. Это был единственный выход в город, и там уже поджидала другая стайка гопников. Они подскочили из-за угла и вбили яйца нам в головы. Уже в машине я наощупь пытался понять, насколько покрыт слизью и скорлупой. Даже камера была в белке.
На следующий день такая же атака произошла и в Нижнем Новгороде. Нападавшие потом постили ролики, где накладывали звуки выстрелов на моменты бросков яиц. Атаки явно режиссировались властями, но все равно первым делом видеть в каждом новом городе агрессивную толпу было тяжело. Это немного компенсировалось вечерними встречами Навального со сторонниками, но и им начали мешать. В Томске всех собравшихся выгнали из помещения под предлогом поиска бомбы, в Нижнем арендованный штабом зал в последний момент запретил выступление. Оба раза Алексей отвечал одинаково, выступая прямо на улице, с сугроба или лавочки, — и оба раза полиция не решалась его задержать.
Кампания заметно набирала ход, а расследование про Медведева за пару недель посмотрели тринадцать миллионов раз. Резонанс был небывалый, в ФБК видели огромный приток пожертвований и контактов волонтеров в регионах. Но Навальному эффект казался недостаточным, ведь власти так и не ответили на факты из фильма. Тогда Алексей придумал «супермитинг» — протест по всей стране в один день. Волков долго пытался его отговорить: уличных акций в Москве толком не было уже четыре года, а в регионах синхронные протесты не пытались устроить с декабря 2011-го. Кроме того, потенциальные аресты рисковали сорвать все планы кампании.
Последнее слово было за Навальным, и всего через несколько дней стало ясно, что чутье его не подвело. Все вокруг обсуждали будущий протест, а заявки на митинги в первые же дни подали в семидесяти девяти городах — и почти везде растерявшиеся власти разрешили провести протест легально. В Москве мэрия отреагировала на заявку о марше по Тверской отпиской: акцию провести невозможно. Навальный, ссылаясь на закон, требовал от них предложить альтернативное место. Власти так и не ответили, и Алексей анонсировал акцию без согласования, призвав сторонников мирно ходить по тротуарам главной улицы страны.
В первые выходные после анонса митинга мы поехали в Сибирь. Провокации уже стали для нас нормой — прилетая в новый город, Навальный рутинно застегивал куртку до самого верха, чтобы яйца не попали на рубашку. В Томске руководительнице местного штаба залили дверь монтажной пеной. Я старался снимать не только это, но и другие стороны кампании: мозаику суровых лиц сторонников в Кемерово, шрам на щеке охранника, силуэт Навального в свете прожекторов.
Фотоблог все еще не был готов, и я снимал в стол — а пара фотографий из каждого города выходила на сайте Навального. Раньше он, подписывая мои снимки, всегда коверкал мою фамилию как «Фельдманидзе», и в начале кампании я взмолился, чтобы он хотя бы варьировал шутку. Мы поспорили, сможет ли он целый год каждый раз придумывать новый вариант, — и теперь в его блоге появлялись Ержик Фельдманчик или Юсси Фельдмалайнен.
После одного митинга, в Новосибирске, Волкову позвонили из местной газеты — там хотели использовать мои фотографии. Леонид попросил не забыть имя автора, а редактор ответил: «Конечно, обязательно укажем, не хватало еще исков от господина Аль-Фельманийа!» — и так на полосе и написал.
Я держал в уме будущий блог и старался при съемке закладывать запас для постов. Въехав в Барнаул, мы встряли в пробку недалеко от штаба, и я заметил за окном бюст Дзержинского. Я махнул, чтобы дальше ехали без меня, начал снимать — и тут мне позвонил Илья Пахомов: у входа на Навального напали, он весь в зеленке.
Алексею в лицо вылилась целая спринцовка едкой жидкости; нападавший убежал — а машина, в которую он сел, припарковалась у здания краевой администрации. Навальный орал на Волкова, на охранников, а когда я приехал, переключился на меня. Зеленка попала ему в глаз, лицо жгло, и он был заметно напуган.
Атаки становились слишком опасными, и Алексей с Леонидом решили, что на публику над ними надо насмехаться, чтобы не показывать слабину. Навальный с уверенной улыбкой давал пресс-конференцию и делал селфи с местными активистами — а в паузах убегал в туалет и, постанывая от боли, пытался смыть зеленку лимоном и муравьиным спиртом. Волков достал телефон: на экране каждую секунду всплывали уведомления о новых пожертвованиях на кампанию.
В очередной раз выскочив из туалета, Навальный сказал мне снимать видео, — я не стал спорить, чтобы меня не выгнали, — и обратился к сторонникам («В Кремле считают, что я с зеленым лицом не буду записывать видеоролики»). Его лицо, чуть посветлевшее, сливалось со стеной штаба, выкрашенной в фирменный бирюзовый цвет кампании.
Мы договорились, что фотографии из туалета я перед публикацией согласую, — их пришлось немного обрезать. Упираться я не стал: мне была важна сама возможность показать испуг Алексея, ту сторону кампании, которую не видно извне.
Через неделю, в Волгограде, толпа гопников и казаков попыталась силой прорваться в штаб. Алексей вышел на крыльцо, предлагая им подебатировать, и провокаторы с криками «На колени его!» начали тащить политика вниз. Драку остановили полицейские.
До митинга в Москве оставалось сорок часов.
Фонд борьбы с коррупцией занимал несколько комнат в дальнем углу безликого московского бизнес-центра. В обычное время там был светлый просторный опенспейс в середине и расходящиеся от него коридоры с кабинетами, но теперь все пространство было завалено проводами, а окно закрывали два огромных экрана. За столами сидели активисты, мониторившие интернет в поиске трансляций митингов в регионах: Дальний Восток и Сибирь начали протестовать ранним утром по московскому времени.
Картинка оттуда оказалась небывалой: везде выходили тысячи человек, много где ставили открытый микрофон, люди говорили о своих проблемах и ругали Кремль. Символами протеста стали кроссовки и уточки — яркие детали из расследований Навального о Медведеве, — и теперь ими махали по всей стране.
В одном из кабинетов фонда устроили простенькую студию: у стены висел огромный бирюзовый лист бумаги, и на его фоне Волков командовал переключением трансляций из регионов и объяснял позицию штаба Навального. Эфир на ютубе смотрели семьдесят тысяч человек!
Всю дорогу в центр Алексей сосредоточенно глядел прямо перед собой, а на Тверской вдруг оказалось, что вокруг нас на широченном тротуаре собралась плотная толпа сторонников. Навальный будто продолжал их не замечать, и целый квартал мы промаршировали в тишине. Я греб сквозь ряды спиной вперед, стараясь не отводить от Алексея взгляд и камеру. Сбоку показался просвет, и весеннее солнце резко высветило его на фоне остающихся в тени людей.
Как раз в этот момент он начал что-то скандировать. Мы прошли еще пару десятков метров, и вдруг пространство вокруг меня стало слишком плотным. Я сумел извернуться — и увидел по ходу нашего движения целое море полицейских в бронежилетах. Их интересовал только Навальный: после короткого спора они вцепились в Алексея и потащили его за собой. Я успел вырваться из толпы, добежать к автозаку первым и снять, как политик отчаянно упирается ногой в машину, чтобы оставаться на свободе лишние двадцать секунд.
Полицейские хотели побыстрее увезти свою добычу, но упорство Навального позволило людям вокруг сориентироваться. Проезд на Тверскую был слишком запружен, поэтому силовикам оставалось ехать через узкий переулок. Митингующие не уступали: автозак пытались раскачать, затормозить живой стеной, на дорогу вытаскивали припаркованные машины.
Впервые за несколько десятилетий люди на улицах Москвы по-настоящему пытались перехватить инициативу в противостоянии с силовиками, и в этот момент я понял, насколько серьезен новый протест — протест Навального. Полицейским пришлось в несколько рядов окружить автобус, чтобы через десять минут все же увезти Алексея. И они даже не попытались задержать тех, кто им сопротивлялся!
Когда Навального увезли, я вышел обратно на Тверскую. Теперь на улице с обеих сторон стояли тысячи и тысячи человек. Эпицентром была Пушкинская площадь — на фонарях висели кроссовки, а совсем молодые люди занимали все пространство вокруг, скандируя: «Импичмент!»
Какое-то время полиция мирилась с этим, но силовики всегда остро чувствовали, когда веселая свобода в толпе перед ними доходила до края, — и неизбежно за это наказывали. Через полчаса омоновцы вклинились в спокойно стоящих людей, рассекая их ряды дубинками и кулаками. Через час в списке задержанных была уже тысяча человек.
Одного протестующего били дубинками прямо передо мной, когда я услышал детский плач. Стоящий рядом отец силой не давал своему ребенку отвернуться. «Смотри и запоминай, смотри и запоминай», — приговаривал он.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
