Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 16. Распятый мальчик
Киев — Славянск — Краматорск,
июнь — июль 2014
Под ярким летним солнцем на майдане стояли семь священников. Их пригласили на так и не убранную с главной киевской площади сцену, чтобы они благословили военных «идти до конца». Один из них, с длинной бородой и в парадном облачении, с искаженным от ярости лицом кричал в микрофон:
— Кровь наших детей на всех, кто равнодушно смотрит на войну! Мы требуем от всех православных церквей остановить молитвенное общение с Московским патриархатом! Его надо изолировать! Мы обращаемся к нашим силовым структурам — проведите детальное расследование антиукраинской деятельности этой структуры!
В конце июня грузовой самолет ВСУ был сбит под Луганском — погибли сорок девять бойцов. Тем же вечером в Киеве напали на посольство России. Толпа переворачивала припаркованные рядом машины, здание закидали краской и булыжниками, кто-то даже перелез через забор и сорвал флаг.
Многие в Украине чувствовали бессилие, потому что Россия выстроила подлый замкнутый круг, затягивая соседнее государство в войну. Сепаратистам передавали вооружение, которое позволяло наносить все более чувствительные удары; украинской армии не всегда удавалось отвечать аккуратно; каждое случайное попадание по мирным жителям кремлевская пропаганда раздувала до преднамеренного военного преступления; российские военкоматы помогали вербовать добровольцев, едущих в ДНР, а армия снабжала их оружием. Пытаясь разорвать эту цепочку, Порошенко объявил одностороннее недельное перемирие, добавив, что сепаратисты за это время должны «сложить оружие, а те, кто этого не сделает, будут уничтожены».
Я решил воспользоваться паузой, чтобы поснимать подготовку добровольческих батальонов на полигоне под Киевом. К тому моменту ультраправый «Азов», олигархический «Днепр» и составленный из местных добровольцев «Донбасс» были самой заметной частью украинских сил. Нередко именно они отвоевывали целые города, но одновременно каждый из отрядов успел оскандалиться из-за корявых операций, приводивших к потерям в своих рядах или к гибели мирных жителей. К тому же батальоны были такими разными, что идеально отражали установившуюся на фронте анархистскую чересполосицу, когда по обе стороны независимые друг от друга отряды держали куски земли и блокпосты на них.
Целую неделю меня мурыжили обещаниями вот-вот разрешить съемку, но так и не пустили на учения. Зато на майдане — там все еще стояли палатки и жило несколько десятков активистов — я попал на митинг бойцов «Донбасса», требовавших остановить перемирие и начать называть войну войной, а не антитеррористической операцией. На остове новогодней елки, по-прежнему стоящем посреди площади, до сих пор висел плакат «Любим русских, презираем Путина».
Тем летом трансформацию России ярче всего отражала рок-музыка. Андрея Макаревича травили в государственных медиа за участие в московском «Марше мира» и концерт перед беженцами в Украине. Юрий Шевчук давал осторожные интервью и потом запрещал их публиковать. Анонс главного российского рок-фестиваля «Нашествие» звучал в 2014 году так: «Вежливые люди на главном приключении лета!»
Прямо напротив сцены на фестивале устроили площадку с бронетехникой российской армии. Она вызвала такой ажиотаж среди любителей русского рока, что желающие вскарабкаться на машины выстраивались в очереди. Коротая время, девушка в еле заметных стрингах обнималась с солдатами, другая прямо тут, в палатке, записывалась служить по контракту — она надеялась попасть в военный оркестр. Пока одни сидели на стволах гаубиц, балансируя в позе орла и лучась счастьем, другие толпились у ларька, где продавались футболки с надписью «Вежливые люди» и портретом Путина.
Чуть позже со сцены анонсировали приземление десантников на площадку посреди толпы:
— Кто не любит воздушно-десантные войска, тот не любит рок и Россию!
Солдат быстро обступили, и мужчина с надписью «СССР! Крым наш!» на огромном пивном животе бросился их обнимать. Фестиваль открывал военный оркестр, а на следующий день похмельная публика проснулась от рева истребителей: шли показательные полеты с имитацией воздушного боя. В рощице неподалеку десантники учили любителей рока выживанию в лесу.
В толпе наверняка были и несогласные с войной. Но когда Наташа нашла компанию в футболках «Хуй войне», те презрительно сказали, что они патриоты, а не оппозиция, танки — это классно, «возбуждают патриотизм», и они «за мир не где-то конкретно, а вообще». Закончили они свою речь, перепутав «пацифизм» с «перфекционизмом».
Зато многие музыканты, мои друзья или совершенно незнакомые, выходили на сцену с антивоенными посланиями. Louna цитировали «Перемен!» Цоя, Сергей Михалок на фоне экрана с горящими покрышками пел про баррикады и воинов света, Макаревич вышел в майке с огромным пацификом, Гребенщиков просил заниматься любовью, а не войной.
Пьяная толпа не понимала, о чем ей пытаются сказать. Когда Lumen запели про ракеты и чертову кнопку, их запускающую, мужчина рядом со мной, подпевая, поднял повыше флаг ВДВ. Шевчук сделал паузу после строк «И боимся все мы, что дойдем до войны» — зал зашумел, а потом скандирование «Нет войне!» переросло в «Рос-си-я!».
Несмотря на тяжелые потери, к перемирию украинские войска сумели приблизиться вплотную к Славянску и Краматорску, довольно крупным соседним городам на перекрестке важных донбасских трасс. Бои становились все более жестокими, мирные жители страдали под обстрелами и все чаще требовали, чтобы сепаратисты перестали ими прикрываться.
За три месяца боев были убиты несколько десятков мирных жителей, и каждую неделю во время работы погибали корреспонденты. Итальянец Андреа Роккелли и россиянин Андрей Миронов попали под Славянском под минометный обстрел. Игорь Корнелюк и Антон Волошин из ВГТРК погибли от гаубичных выстрелов украинских войск под Луганском. Оператор Первого канала Анатолий Клян был убит под Донецком после провокации: сепаратисты пообещали ему с коллегами, что они смогут снять мирный выход украинских солдат с базы, а те при виде подъезжающих автобусов начали стрелять. Российская пропаганда сразу обвинила ВСУ в намеренной атаке на журналистов.
Слова бойцов-сепаратистов передавались в государственных СМИ без всяких оговорок — например, последний репортаж Корнелюка вышел под заголовком «Украинские каратели убивают детей». Российские телевизионщики намеренно освещали войну так, чтобы их доверчивые зрители мчались записываться добровольцами. Пропагандисты были напрямую виноваты в войне, но использовали лишь камеры, как и я. Мог ли я называть их коллегами? А если нет, как обозначить разницу? И если признать пропагандистов участниками войны, то не начнут ли солдаты стрелять по любым людям с камерами, в том числе по мне?
Продолжение следует.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
