Евгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов

Дорогие читатели!

По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!

Читайте, оставляйте восторженные комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

ЧАСТЬ II
Глава 11. Четыре баррикады
Продолжение

Сердцем майдана была огромная сцена, где круглосуточно то читали речи, то пели. Вокруг стояли палатки — в ярких партийных выдавали чай и предлагали иностранцам экскурсии, а строгие брезентовые использовались для ночлега, медпомощи или молитв.

Внутри лагеря сновали самые разные люди: молодые бойцы самообороны, суровые ветераны Афгана, священники, помятые рабочие со всех концов страны, пожилые киевские интеллигенты. Все были равны на кухнях, которые вырастали вокруг гигантских котлов. Из пара проступали фигуры поваров — то мужика в камуфляже со щитками, примотанными скотчем к рукам, то женщины в дорогой шубе.

Днем все обитатели площади демонстрировали хозяйскую неторопливость. Повара готовили не бутерброды, а «евроборщ»; ветераны добавляли и добавляли к палаткам новые колышки, вколачивая их прямо в гранит мостовой; художники рисовали оливковые ветви на рыжих строительных касках.

Кухни, палатки и костры каждый день переезжали на новое место, и сориентироваться было невозможно. Особо высокий костер или самый большой котел обязательно нужно было снимать сразу, не дожидаясь, когда кадр сложится идеально, — потому что на следующий день они магическим образом исчезали. Зато революция прорастала вовне лагеря. В подземном переходе под площадью стали продавать пончики со звездочками ЕС, в «Макдональдсе» на Крещатике бесплатно раздавали чай, а свадьба в ресторане у майдана кричала не «Горько!», а «Ганьба!». Услышав московский акцент, в магазинах начинали ругать российскую пропаганду и просили писать о протестах честно.

Каждое воскресенье на майдане стали проводить вече — огромный митинг, на котором политики вместе с протестующими должны были определять тактику дальнейших действий. Первое вече прошло 8 декабря.
Я сумел попасть в угловой кабинет в Доме профсоюзов и разглядывал площадь с высоты шестого этажа. Заполнены были даже соседние улицы! Внизу стояло около полумиллиона человек.

Конечно, обсуждать план при таком количестве народу было невозможно. Под хохот площади со сцены просто объявили:

— А сейчас мы небольшими отрядами по тридцать-пятьдесят... тысяч человек идем блокировать правительственный квартал!

На перекрестках вокруг и внутри квартала построили баррикады. По улицам катили бочки для костров. У президентской администрации на Банковой со дня штурма дежурили сотни милиционеров — и теперь окруженных бойцов дразнили, крича в мегафоны что-то вроде: «Ваша смена не подъедет! Снимайте погоны и идите на майдан пить чай!»

В те выходные ко мне наконец-то приехала Наташа, поэтому мы свернулись пораньше и пошли греться в кафе. На экране висящего в углу телевизора внезапно вспыхнул заголовок: «ЗАВАЛИЛИ ЛЕНИНА». Новость разнеслась по городу с невероятной скоростью. Мы еще бежали по Крещатику, когда вокруг начали скандировать: «Ленин пал — народ восстал!»

Памятник лежал лицом вниз. Вокруг было не протолкнуться, люди кричали, что Янукович следующий, и то и дело от избытка эмоций начинали петь гимн. Сквозь пение проступали мерные звенящие удары: мужчина средних лет яростно долбил по памятнику кувалдой. Лампы телекамер подсвечивали гранитную пыль, взлетающую после каждого взмаха.

Я залез на стремянку, кем-то приставленную к постаменту. В толпе кричали: «Дайте шматочек!», и седой мужчина взгромоздился на уже бесформенную глыбу, чтобы организовать раздачу осколков. Кто-то рядом сказал: «Ну, может, раньше он и не мешал, но ведь с архитектурной точки зрения — говно». С другой стороны выстроилась очередь из желающих ударить Ленина кувалдой.

Спустя час к постаменту пришел печальный пожилой человек и обнял памятник, чтобы защитить или попрощаться. Его даже не стали оттаскивать — какое-то время долбили по вождю с другой стороны, а потом кувалда сломалась.
Через неделю к постаменту прилепили листок: «Наденька, меня здесь не жди. Володя».

Успешная блокада правительственного квартала сделала лидеров оппозиции безрассудно дерзкими — куражась, Яценюк заявил, что чиновников будут пускать внутрь только пешком. Впрочем, новые баррикады защитить не удалось: они стояли слишком широким кольцом, и на второй вечер силовики снесли их без особого сопротивления.

Следующей ночью власти попытались разогнать и лагерь на майдане. Атака началась на Институтской улице. Около двух часов ночи вся она окрасилась черным, в свете фонарей и вспышек блестели сотни шлемов. Со стороны лагеря на них светили яркие прожекторы, а священники, депутаты и ветераны-афганцы встали перед баррикадой, пытаясь предупредить нападение. Они оборвали трос, который силовики прицепили к баррикаде, чтобы разломать ее тягачом, — но не удержались на льду и посыпались навзничь, стоило бойцам «Беркута» начать наступление. Уперевшись в баррикаду, космонавты замерли, и я успел оглядеться и увидеть, что на другой стороне лагеря горит палатка. Перед ней стоял строй солдат в шлемах — а значит, линию обороны там уже прорвали!

Я помчался туда, только чтобы увидеть, что силовики не пытаются идти дальше, а просто помогают титушкам — гоповатого вида молодым людям, нанятым властью, — громить палатки в зачищенной части лагеря. У сцены в сцепке стояли оставшиеся защитники майдана: несколько десятков самооборонцев, сотни протестующих за их спинами и священники в парадных рясах и рыжих касках.

Впрочем, их никто не трогал. Милиция лишь попыталась ворваться в Дом профсоюзов, но столкнулась с организованным сопротивлением и тут же отступила. Недоумевая, я вернулся на Институтскую, где клубился слезоточивый газ. «Беркут» пошел в атаку: бойцы подкинули своих товарищей, те уцепились за откосы баррикады, раскачали их, забрались повыше. От жаркого дыхания сотен людей улицу затянуло паром. Вот-вот стороны должны были схлестнуться — но вместо драки случилась какая-то толкотня.

Беркутовцы даже не достали дубинки, а самооборонцы, вырывая космонавтов из строя, давали им вернуться к своим и не пытались отнять шлемы. Я стоял рядом и не понимал, что происходит: штурм будто шел понарошку. По слухам, это Кличко уговорил бойцов «Беркута» наступать только для вида.

Той ночью впервые за восемь веков зазвучал набат Михайловского монастыря — монахи созывали на защиту майдана. Говорили, что таксисты возили людей в центр бесплатно. К утру площадь была набита битком. Сотня бойцов «Беркута» уже засветло попыталась заблокировать подходы к Киевраде, но отступила под потоками воды из брандспойтов.
К следующему вечеру баррикады стали мощнее, чем когда-либо раньше. Киев в районе майдана заполнился людьми в горнолыжных шлемах, словно альпийский городок. На площади, несмотря на холод, было намного больше людей, чем в предыдущие дни. Каждое столкновение с силовиками помогало протесту.