Дмитрий Губин. Германия, где я теперь живу

Дорогие читатели!

Мы продолжаем публиковать книгу Дмитрия Губина «Германия, где я теперь живу». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу еще и в аудио версии. Книгу совершенно замечательно прочитал сам автор.

Читайте, слушайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

(Смахнув слезу и снова невозмутимым тоном).

Э-э-э…

У меня все из головы не идет фраза про собак, которых в немецком лесу необходимо держать на поводке, чтобы не распугивали птиц и животных.

На самом деле, конечно, немцы в лесах частенько спускают собак с поводка: вопреки мифу о тотальном подчинении порядку (про миф, будто немец-пешеход даже в ночи на пустой сельской дороге будет дожидаться зеленого сигнала светофора, я уже писал. Впрочем, однажды один человек мне в таком ожидании признался. Он переехал в Германию из Казахстана подростком и никогда до этого не видел светофора с кнопкой. И он чуть не полчаса простоял на перекрестке, не понимая, что делать, чтобы зажегся зеленый свет...)

Проблема в том, что культурная разница между странами определяется даже не разными правилами, а разным содержанием привычных, понятных слов. И это относится и к «лесу», и к «собаке». Скажем, в Германии нет бездомных собак. А в России такие собаки — норма. Поэтому сообщение, что в Германии все собаки прочипированы, вакцинированы, зарегистрированы, в России вызывает недоверие. Кроме того, в России не верят и в то, что при встрече немецкие собаки не лают и не набрасываются друг на друга!.. Но в Германии собаки и правда не лают. Не знаю, почему. Знакомая немка уверяла, что такие породы были выведены после ужасов национал-социализма. Но в это уже не верю я…

Точно так же обстоят дела и со словом «Wald», «лес». Когда я стал жить в Аугсбурге, то невероятно радовался (и радуюсь до сих пор), что могу у своего дома прыгнуть на велосипед — и через десять минут оказаться в настоящем лесу. Где деревья такой высоты, что мальчишки забираются по ним на луну. Где живут рыжие местные белки и черные белки-эмигрантки. Где скачут жирные мощнолапые зайцы. Где в ручьях обитают бобры. Еще десять минут на велосипеде — и я уже у Biberhof, «бобрового двора»: специально проложенных вокруг ручья мостков, снабженных щитами с детальным описанием нравов местного бобрового царства. Так я узнал, что бобры подгрызают деревья не для устройства плотин, а чтобы добраться в зимнюю бескормицу до верхних тонких веток… Вольфганг однажды встретил бобра вечером в центре Аугсбурга: тот деловито перебегал дорогу у средневековых Птичьих ворот…

Больше всего меня потрясало, что граница между городом и природой размыта. Еще бы! Аугсбург — крупнейший муниципальный лесовладелец Баварии (а в 1997 году он был признан самым зеленым городом Европы). И вот мы с Вольфгангом ужинаем на балконе, а над нами кружит пара аистов.

— Птеродактили! — кивает Вольфганг.

Точно! Птеродактили, птерозавры, окаменевшие остатки которых находят в известняках долины Альтмюльталь, что неподалеку от нас…

Мы ездим купаться на озера, и я начинаю понимать, что лебеди с коврика на стене — в Германии никакая не пошлость, а нагрузка к любому водоему. Поставь на ночь таз с водой у порога — утром обнаружишь в нем пару лебедей.

Но в ответ на свои восторги я нередко слышал от соотечественников скептическое: ну-ну! Да какие в Германии вообще могут быть леса?! Так — лесопарки, искусственные посадки. Настоящие леса — это когда тайга, глушь. Хозяин — медведь… А у тебя — восторг неофита, «шел я лесом — видел лося»…

В ответ я кипятился, объясняя, что в Германии лоси не живут, здесь встречаются лишь сезонные лоси-мигранты из Польши. Из них обнеметчился только один. Его зовут Берт, он отшельничает в лесах Бранденбурга, но во время брачного гона выходит к коровам, и тогда о нем пишет на первой полосе Berliner Zeitung и сообщает в новостях телерадиокомпания RBB[1]. Вместо лосей в немецких лесах — олени. Я помню, как первый раз увидел выходящее на закате из леса под Парсбергом (это восток Баварии) оленье стадо. Крики самца напоминали газующий мопед, рядом были десятки ланей… Я стоял, пораженный картиной, и в этот момент мимо меня деловито просеменил барсук… Немка Марта, стоявшая рядом со мной, сказала, что да, очень красиво, и в стаде, наверное, тридцать или сорок голов, но в этом году что-то она пока не видела в лесу кабанов и куниц… Но это даже хорошо, потому что куницы на паркингах перегрызают у машин провода…

В принципе, скептики, утверждающие, что «настоящих» лесов в Германии нет, — правы. Почти все немецкие леса — планово выращенные. С плановыми порубками и плановыми посадками, которые называются словом «Baumschule», «древесная школа». Девственные леса лишь — в заповедниках: Тюрингском и Баварском лесу, в Шварцвальде. В одном из шварцвальдских ущелий я забрел в глухой, тревожный, высоченный и совершенно безмолвный лес: как будто вокруг ещё Римская империя, и Астерикс и Обеликс воюют с готами... А другой раз, проезжая на велосипеде сквозь ближайший к Аугсбургу заповедник Westliche Wälder, Западные Леса, я в разгар яркого дня угодил в мрачную чащу, куда не пробивалось солнце, и реально испугался, подумав про волков. И это была не такая уж безумная мысль. В конце ХХ века считалось, что волков в Германии больше нет, но уже в 2023 году в Германии проживало полторы тысячи волков! Волки набрасываются на овечьи стада, перепрыгивая ограждающую пастбища проволоку под током, — и вызывают яростные стычки между фермерами и зоозащитниками: хищников отстреливать? Оберегать?..

В общем, я понимал, что за лесом в Германии и лесом в России не видно деревьев отличающихся смыслов. Однако не сразу понял, как эту смысловую разницу доступно объяснить. Но когда в сетях мне задали очередной наивный вопрос: «А правда, что в Германии по лесу нельзя просто взять и пойти, куда тебе вздумается?» — стало ясно, что просто посмеяться в ответ не получится. Тогда я взял камеру и снял про немецкий лес короткий фильм. Где показал кое-какие элементы, из которых этот лес как понятие собран (ну, помимо деревьев и животных)[2].1. Так все-таки: можно ли по лесу в Германии шагать напролом? Конечно. Кроме специальных зон: водоохранной или какого-нибудь частного участка, на котором местный ферайн восстанавливает поголовье лошадей Пржевальского. Однако такие места огорожены и снабжены предупреждениями. Трюк в том, что хотя ходить в лесу можно где угодно, в реальности все ходят по проложенным и ухоженным тропинкам и дорожкам. Нередко заасфальтированным. Шаг в сторону — и там бурелом и заросли дикой ежевики: живой колючей проволоки.

2. Я сначала не мог понять, почему немецкий лес не чистится от бурелома. А потом наткнулся у поваленной сосны на табличку с пояснением, что это мертвое дерево дает жизнь насекомым, грибам и микроорганизмам. Поэтому немецкий лес всегда разделен на две зоны. Дороги и дорожки — для людей. А дикий лес — для зверей, птиц, насекомых. И в это дикое царство немцы стараются не вторгаться.

3. Дороги и дорожки в немецком лесу неизменно промаркированы. Немецкое умение упорядочивать географический хаос до уровня подробных маршрутов вызывает восхищение. Помните, я упоминал Romantische Straße, Романтическую дорогу, которая в автомобильной, велосипедной и пешеходной ипостасях имеет разную длину? Пешеходная самая длинная, поскольку ведет путников именно через леса, по каким-нибудь узким тропам через ручьи с водопадами.

4. Еще одна особенность немецкого леса, во всяком случае, баварского — это распятия. И хотя верующих год от года в Баварии все меньше, распятий на опушках возле дорог все столько же. В Karfreitag, Страстную пятницу, на юге Германии их драпируют черным. На деревьях и кустах к этому дню уже висят пасхальные яйца, а тропы возле деревень размечаются на 14 отрезков по числу остановок Христа на пути на Голгофу. Для детей на каждой остановке прячут перед Пасхой шоколадные яйца: их нужно найти.

5. Следующая особенность немецкого леса — это скамейка: невероятно важная вещь. Вообще немецкая природа устроена следующим образом. В тот момент, когда ты понимаешь, что а) нет сил идти дальше; б) нет сил больше смотреть на такую красоту; — из красоты немедленно материализуется скамейка. Неизменно повернутая в сторону еще более красивого вида…

А если подводить итог, то главная особенность немецкого леса все же не в скамейках, распятиях, топографических указателях, пояснительных щитах с расписанными особенностями флоры и фауны или (совсем забыл!) — охотничьих вышках, используемых для наблюдения за птицами и зверями. Главное в том, что немецкий лес организован как огромный сводный учебник ботаники, биологии, географии, геологии и истории. С закладками, комментариями, иллюстрациями и даже домашними заданиями. Как-то в лесу возле монастыря Этталь мы с Вольфгангом оказались на тропе, вдоль которой стояли пустые рамы от картин с прикрепленными табличками: «Kiefer», «Buche», «Eiche». Мы подходили — и в рамах, как на полотнах, появлялись живые сосна, бук, дуб. А по другую сторону тропы эти буки и вязы были связаны веревками. Путнику предлагалось закрыть глаза и, передвигаясь от дерева к дереву, наощупь определить, что именно перед тобою.
Вот это и есть немецкий лес.