БГАэростат. То да Сё
Здравствуйте!
Пришло время… стоп!
А может ли время прийти — или идти?
Ученые иногда проговариваются, что с точки зрения современной науки весь массив того, что мы называем жизнью, существует одновременно: и прошлое, и настоящее, и будущее; а мы просто делаем вид, что дрейфуем вдоль него, хотя наша душа, естественно, в курсе всего, что было, есть и будет. И только наше сознание, работающее не как инструмент познания, а как шоры на глазах у лошади, скрывает от нас прошлое и будущее.
А наше «истинное я» состоит из истины Вселенной.
Конечно, когда читаешь новости, это не очень заметно.
Но вспомним 1-е послание Павла к Коринфянам, глава 6: «Мне всё позволительно, но ничто не должно обладать мною».
Никто не запрещает расстраиваться, но не нужно позволять печали владеть нашим сердцем, потому что жизнь продолжается. Ну а раз так, перейдем к делу — великому делу исцеления музыкой.
Tyrannosaurus Rex — Demon Queen
Начнем издалека.
Однажды Пол Маккартни объяснил, почему Битлз были так хороши: потому что они вкалывали, как рабочие лошади, так, как нам теперь даже трудно себе представить.
Примерно с 62-го по 66-й год средний рабочий день участника группы Битлз выглядел так:
8:00 — подъем, завтрак; начиная с 9:30 — интервью и фотосессии, радио; днем — работа в студии или выезд на концерт. А если концерт где-то в Англии, то ехать до места в среднем несколько часов; по дороге перекус в кафе и на бензоколонках; саундчек, концерт, дорога обратно. Возвращаешься домой поздно ночью. И на следующее утро всё начинается сначала.
Только в 1961-м году они сыграли 200 концертов в Англии и 90 в Германии. С 62-го по 66-й — примерно 1400 концертов по всему миру, то есть, грубо говоря, по 250–300 концертов в год. Поэтому песни Джон с Полом часто писали на гастролях, в номере после концерта.
После такого неудивительно, что они хорошо умели делать то, что делали, и поэтому на них снизошла благодать быть первой группой мира и выразить, и воплотить в своей музыке великий целительный свет.
Beatles — Another Girl
Кстати, о свете.
Квантовая механика утверждает, что свет — это одновременно и частицы — кванты, и волна.
Не то ли же самое с людьми?
Мы все привыкли оценивать происходящее с точки зрения индивидуального человека; и с этой точки зрения действительность часто предстает пугающей и непознаваемой: почему это случилось со мной? В чем я виноват? Что я сделал не так? А дети-то здесь при чем?
Ну а если посмотреть по-другому?
Все мы люди — как кванты. Волна — это векторы бытия: продолжение рода, война, искусство, земледелие. Ну, всякие вещи. Своего рода складки ткани бытия; древние называли их «дэвами» или «богами».
А мы выражаем эти великие волны своей жизнью.
В священной книге «Бхагавад Гита» есть замечательное место: принц Арджуна печалится о предстоящем сражении, потому что сражаться придется с родственниками и учителями. А его друг и наставник Кришна замечает:
Ты говоришь мудро,
Но для печали нет повода;
Истинно мудрый не скорбит
Ни о живых, ни о мертвых.
Никогда не было времени, чтобы
Меня, тебя и этих царей
Не было в мире;
Мы существуем всегда
И будем существовать и в будущем.
Душа воплощается в теле
естественным образом.
Тело проходит стадии детства,
Юности, старости;
А после смерти
Душа обретает новое тело —
И мудрому это известно.
Всё мироздание пронизано
Тем, Кто неразрушим;
Нет в мире сил, что могли бы
Уничтожить
Того, Кто в нас бессмертен.
И когда смотришь на происходящую жизнь не с точки
зрения отдельного Я, всё становится совсем по-другому.
The Smile — Instant Psalm
На прошлой неделе мы говорили с вами про цивилизации.
Однако что отличает одну цивилизацию от другой?
Музыка, живопись, язык, искусство, правила поведения — все они формируют жителя данной цивилизации. Соответственно, они явно существуют до его появления на свет в этой среде обитания. А откуда же они берутся? Они созданы предыдущими поколениями, в соответствии с этой средой: то есть их создает среда. А в соответствии с чем?
Логично предполагать, что одна среда отличается от другой средним уровнем духовной вибрации своих жителей. И все страны/культуры/цивилизации, существующие на Земле — это как бы разные курсы одного и того же великого университета.
Каждая культура/цивилизация является средой обитания существ/людей определенного уровня вибрации души. Загадочная русская душа, британская невозмутимость, галльский южный пыл, каменное спокойствие эвенков. Всё это разные названия уровней вибрации души.
Ни одна из них не лучше и не хуже другой — все они составляют путь, по которому проходят живые существа.
Но когда внутреннее развитие человека повышает или понижает его вибрацию, жизнь в полном соответствии с законами физики просто выносит его в другое место, соответствующее его новой частоте.
Смотришь на это — и многое, происходящее сейчас, становится понятным.
Pink Floyd — Burning Bridges
Но вернемся на мгновение к человеческому.
На днях этот мир покинул Крис Кристоферсон.
Крис — такой простой, такой свой в доску, рубаха-парень, что не сразу даже понятно, какого он масштаба фигура.
Он родился в 1936-м году; был певцом, автором песен, кинозвездой, академиком, солдатом и просто глубоко достойным человеком. А также одним из пионеров стиля outlaw country, то есть кантри, не подчинявшимся законам; членом группы The Highwaymen («Разбойники с большой дороги») вместе с Джонни Кэшем, Вилли Нельсоном и Уэйлоном Дженкинсом.
Вдобавок ко всему он был еще известным киноактером; он снимался у Сэма Пекинпа, Мартина Скорсезе. Многие помнят его, например, по роли Эбрема Уистлера — старшего товарища главного героя в трилогии «Блэйд».
Но главное — его песни.
Песни Криса пели Джонни Кэш, Элвис Пресли, Дженис Джоплин, Джерри Ли Луис, Джоан Баэз и сотни других. А почему? Ну как говорили про стиль кантри? «Четыре аккорда и правда». Простота, ясность и открытое сердце — вот почему.
Kris Kristoferson — Lovin’ Her Was Easier
И несколько слов восхищения еще одним гением, покинувшим на днях этот мир.
Сержио Мендес был, наверное, самым известным в мире бразильцем своего поколения.
Пианист, автор музыки, аранжировщик — его карьера началась в ранние 60-е с появлением босса-новы и продолжалась более 60 лет. В 15 лет он услышал музыку Дэйва Брубека, полюбил джаз и начал играть по клубам Копакабаны, стал ключевой фигурой босса-новы; последовало приглашение играть в нью-йоркском Карнеги-Холле, запись бессчетного количества альбомов с выдающимися игроками джаза. В Итоге Сержио изменил лицо бразильской музыки.
А вот мелодия «Мас Ке Нада», сделавшая его мировым именем.
Sérgio Mendes — Mais Que Nada
Слушаешь музыку — и явственно слышно: есть две тональности жизни. Мажор и минор.
Минор — это не-целостная жизнь, жизнь, в которой всегда не хватает чего-то, жизнь, исполненная печали. А мажор — это полная, целостная жизнь, когда всё есть.
Жизнь любого из нас состоит из сочетания этих двух тональностей.
Когда мы находимся в начале пути, нам не хватает всего — и мы берем, берем, берем. Чем дальше человек уходит по пути совершенствования, тем меньше он берет и тем больше отдает. А когда он приближается к концу путешествия, он может только отдавать. Потому что он понимает, что всё во Вселенной и так и есть он, и поэтому ему хочется только отдавать.
В юности я, как все, увлекался минором. В страданиях мне чудилась Глубина; и только дожив до сейчас, я начинаю понимать, как важна чистая энергия радости.
Sparklehorse — Knives of Summertime
Есть такое слово — «уэрифестерия»: оно означает «бродить очарованно по лесам в поисках тайны и волшебства».
Но все-таки самая главная тайна на Земле — это тайна рождения новой жизни.
Рождение новой жизни — это величайшее чудо, ни один ученый не может реально объяснить, как это происходит, но именно вокруг этого чуда и вращается жизнь всего рода человеческого.
Где-то у Марины Цветаевой есть замечательные слова о том, что в лицах любимых мы узнаем лица еще не рожденных наших детей. Любовь — величайшее таинство, потому что она — путь продолжения жизни.
У жизни есть страсть продолжаться, и мы — не более, чем инструменты осуществления этой страсти. Но в сердце каждого из нас при этом светит предвечный невечерний свет, который и является источником жизни.
И вот на что мы будем обращать внимание — выбор всегда за нами.
Procol Harum — For Liquorice John
Альберт Эйнштейн сказал однажды: «Каждый человек — гений. Но если оценивать рыбу по ее способности залезать на дерево, она проживет всю жизнь, будучи уверенной, что она ни на что не годится».
Нас с младых ногтей учат, что мы не гении; преподают науку приспособления к окружающему миру, никак не обращая внимания на то, что таким образом отгораживают нас от мира подлинного; учат обращать внимание на придуманное, и таким образом не замечать настоящего.
Это в порядке вещей: это не более, чем искушение, которому приходится поддаваться, чтобы существовать в общественном пространстве, а потом, когда созреешь, самому прийти к заключению, что есть вещи куда более важные и интересные.
Можно разбираться в хитросплетениях напридуманного, а можно в какой-то момент перестать придумывать и без всяких оправданий просто жить в свете, жить светом и быть светом.
Phoebe Bridgers — Funeral
А напоследок я процитирую китайского композитора Гао Юаня: «Наши предки верили, что у музыки есть сила приводить душу в гармонию так, как не может этого сделать медицина. В древнем Китае музыка использовалась для исцеления. И китайский иероглиф, означающий медицину, вытекает из иероглифа “музыка”».
Ну вот, теперь вам известно — зачем уже 20 лет существует передача «Аэростат».
Спасибо. Мир всем!
George Harrison — Someplace Else
Загляните на книжную полку Бориса Гребенщикова: "Книга Слов" и "Книга Песен".
Предыдущие выпуски "Аэростата" можно послушать здесь.
