Сергей Гандлевский. «Дорога №1 и другие истории»

Мы продолжаем публиковать книгу книгу Сергея Гандлевского «Дорога №1 и другие истории». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и еще три других, поскольку это четырехтомое собрание сочинений Сергея Гандлевского. 

Читайте, покупайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

Имена ботинок

Ранней весной я вел сына из детского сада, и он задал мне вопрос, которого так опасаются прилежные родители, обязавшиеся, если разговор сворачивает на главные темы, говорить детям одну лишь правду, пусть и с поправкой на малолетство.

– Папа, – спросил Гриша, – откуда все берется?

И я вздохнул поглубже для неоднократно отрепетированного правдивого ответа, что в хорошем настроении я верю, что мир создан всесильным Существом, а в плохом думаю, что он сам как-то образовался и существует себе без вразумительной цели. Я уже с неприязнью воображал свой постный голос, произносящий эту, мать ети, честную сентенцию, но на мое везение сын отвлекся на огромную сосульку, свесившуюся с крыши полуподвала слева по ходу, и устремился на диковину, избавив меня от тягостного объяснения.

Прошло дня три. Сидя напротив сына, я вываливал в миску, хоть убей, не помню для какой надобности, кубики льда, извлеченные из морозильной камеры, когда Гриша вдруг с досадой и нетерпением, будто только-только задал свой трехдневной давности вопрос, воскликнул: “Папа, ну, откуда же все берется?” – и на моих глазах память на миг приоткрыла свое устройство.

А когда малец принял к сведению, что некоторые существа, кроме собственно названия имеют еще и имена (собака Чарли, город Москва, сестра Саша и т. п.), он озадачил меня вопросом, как зовут ботинки. Действительно, как?

Мальчишеское обожание отца – нередкое явление. Оно, понятное дело, радует и трогает папашу-кумира, если бы не крепнущее предчувствие, что такая страсть, скорей всего, чревата расплатой в подростковом возрасте.

В свой черед произошло и это, но я отделался малой кровью. А я знал семью, где отец умер, так и не примирившись с сыном. Двое взрослых мужчин десятилетиями выходили утром на кухню и не здоровались, хотя оба были хорошими людьми. Да и меня каким-то чудом пронесло в моей великовозрастной распре с отцом. Зябко даже фантазировать, что я сейчас, когда отец уже тридцать пять лет в могиле, чувствовал бы, не поддайся я на уговоры не мелочиться со своей убогой правотой и не пойди первый на мировую.

Но Гришина детская любовь доставила мне кое-какие комические осложнения.

Руки у меня растут оттуда же, откуда и ноги. Вопреки этой анатомической особенности, я установил-таки однажды за выходные дни крепления на четыре пары лыж, и решил, что с меня на ближайшие годы хватит семейных подвигов. Но уже в понедельник краснощекая воспитательница детского сада выкатила мне навстречу санки, доверху полные детских куцых лыж, чтобы я довел их до ума: по заверениям Гриши, у вас это дело спорится.

А преподаватель шахматного кружка попросил меня отремонтировать ламповый телевизор – тоже Гришина работа.

В конце 1980-х – начале 1990-х в Москве не редкостью стали тяжелоатлеты с недобрым идейным огоньком во взоре, так называемые “любера”. Уж не помню, почему мы с сыном возвращались откуда-то поздним вечером – вагон метро был абсолютно пуст. На остановке вошел и, будто на канаты ринга, бросил многопудовый торс на противоположное сиденье вот такой человек-шкаф. Бицепсы и грудные мышцы сами собой перекатывались под футболкой при малейшем телодвижении нашего визави. Гриша смотрел на чудовищного попутчика, как завороженный, а потом обернулся ко мне: “Папа, покажи мускулы!”

Иногда сын пугал не на шутку. Мы переходили Малую Ордынку, когда мимо промахнул автомобиль, вдогонку которому пятилетний Гриша пробормотал, будто во сне: “Он не только красив, но и прост в обращении”.

Сын рос бирюком, тем более что до старших классов при построении на уроке физкультуры он был неизменно последним по росту и приходил от этого в такое беспросветное отчаяние, что мы даже просили Крошку Ру, Льва Рубинштейна, вразумить Гришу на собственном примере.

Так или иначе, Грише даже острей, чем это обычно бывает в детстве, отрочестве, да и вообще, хотелось иметь свой и только свой угол. На даче в теплое каникулярное время года Гришина мечта могла бы осуществиться. Он собрался соорудить шалаш на дереве, но я, опасаясь, что Гриша свалится и расшибется, присоветовал землянку.

До середины августа упорный субтильный мальчик день за днем рыл, рыл и рыл, пока не исчез под землей, аккуратно выровнял стены своего будущего убежища, затащил вовнутрь железную бочку вместо буржуйки и вывел трубу наружу, сколотил лежак и много раз просил меня помочь ему сделать накат из бревен – у самого Гриши не хватало сил. А я все тянул и тянул, занятый то своими делами и заботами, то своим бездельем, то чем еще. И наконец спохватился, что тянуть больше нельзя: все, кроме крыши землянки, было Гришей уже сделано в одиночку. И мы с ним, вооружившись толстой веревкой и длинным брезентовым поводком, принялись таскать бревна волоком из лесу к яме. И выбивались из сил целый день, с утра и до наступления темноты – десятилетний Гриша, и я, сорокачетырехлетний. И дело было сделано, и обещание мое выполнено, но Гриша, видимо, надорвался – и физически, и психически, к этому вожделенному сооружению после нашего совместного ударного труда он и близко не подходил.

Наверняка за мной числятся родительские грехи и похлеще. Но той небрежности я себе не прощу. И я тоже уже почти тридцать лет стараюсь не смотреть в сторону оплывшего маленького котлована, вкривь и вкось заваленного гнилыми бревнами. Так Толстой, по воспоминаниям, мрачнел, когда на глаза ему попадался фундамент проигранного в карты родительского дома.

* * *

Один мой знакомый радовался рождению у него именно девочки, потому что, объяснял знакомый, он бы замучил мальчика отцовской требовательностью, возмещая за сыновний счет собственные несовершенства.
Не знаю… По моим наблюдениям, женская доля еще трудней: моей дочери было лет четырнадцать, когда я увидал у нее на столе брошюру “Как стать любимой” – и поежился от сострадания.

2024

Купить книги Сергея Гандлевского
Том I | Том II | Том III | Том IV