Леонид ПарфёновУльтиматум Керзона
Грозя разрывом торгового соглашения между двумя странами, меморандум британского министра иностранных дел лорда Джорджа Керзона требует от правительства СССР прекратить «злонамеренную деятельность». Если судить по советской пропаганде, ультиматум гневно отвергнут. На самом деле — Кремль выполнит почти все его условия.
В дипломатической ноте из 6 разделов и 26 пунктов подробнее всего говорится о происках советских миссий в Азии. Их почту перехватила и расшифровала британская разведка — обычно такую осведомленность скрывают, чтоб иметь доступ к чужим секретам и впредь. Но, демонстрируя: я схватил вас за руку! — Керзон дословно цитирует донесения советских представителей в Москву и ответы Наркомата иностранных дел. Полпред в Персии Шумяцкий сообщает:
организована хорошая группа работников, которые могут действовать в антибританском направлении достаточно энергично,
— и просит 300 тысяч туманов «для новых расходов». А полпреду в Афганистане Раскольникову нужны «экстраординарные» 800 тысяч рупий, 25 тысяч золотых рублей и 10 ящиков патронов для повстанцев в провинции Вазиристан, чтобы усилить несомненно существующий кризис созданием разрыва между Афганистаном и англичанами.
Лондону известно, что британская компартия получила от Коминтерна 80 тысяч фунтов, а индийская — 120 тысяч. Москва ранее заявляла, что не финансирует мировой коммунизм, но Керзон указывает: средства выделял нарком финансов Сокольников (см. 1922).
Ультиматум также требует компенсаций за репрессированных в Советской России подданных Великобритании, возвращения арестованных в Баренцевом море британских рыболовецких судов, выступает против расстрела митрополита Вениамина (см. «Изъятие церковных ценностей», 1922) и ареста патриархов Русской и Грузинской православных церквей. Текст полностью опубликован в газетах с комментариями редакций, это мировая сенсация. В СССР бушует неистовая пропагандистская кампания.
Не полемизируя с британскими аргументами по существу, советская пресса называет ноту «дипломатическим нападением». Керзон грозит в случае непринятия своих требований в 10-дневный срок разорвать советско-британское торговое соглашение — оно предусматривало отказ от враждебных действий стран-партнеров против друг друга. Согласно госпропаганде, ультиматум — это пролог к интервенции. По всему Союзу прокатываются организованные митинги: дадим отпор Керзону! Любые нынешние и будущие успехи промышленности и особенно военного строительства считаются отместкой надменному лорду. Мол, теперь советский строй гораздо сильнее, чем во время Гражданской войны. Мы сможем «мобилизоваться в невиданных размерах», предупреждает «Правда» и проводит смотр лояльности социализму — «начиная от фабричных рабочих и кончая новой церковью» (см. «Обновленцы», 1922). Считается, что на стороне СССР и «пламенное сочувствие» пролетарских партий Европы, которые в случае войны, видимо, поднимутся против правительств своих стран. И спустя годы в романе «Золотой теленок» (см. 1931) будет фигурировать плакат «Не боимся буржуазного звона — ответим на ультиматум Керзона!». А одна из главных песен эпохи, знаменитый «Марш авиаторов» («Всё выше, и выше, и выше»), заверяет:
И верьте нам, на всякий ультиматум Воздушный флот сумеет дать ответ!
При этом тон быстро передаваемого (и тоже публикуемого в прессе) ответа — сугубо примирительный, с частью претензий большевики соглашаются сразу. Пропаганда объясняет это борьбой рабоче-крестьянского государства за международную стабильность против буржуазных провокаторов вроде Керзона. В Лондон немедленно отправляется нарком внешней торговли Леонид Красин, советский творец соглашения с Британией (дипломатических отношений между странами по-прежнему нет). Хотя советско-английский товарооборот не достиг и половины дореволюционного, заинтересованность в нем Москвы явно выше. Лондон тоже держится благодушно и срок ультиматума продляет. У Красина — три встречи с Керзоном, официальная переписка продолжается, и советская сторона так или иначе уступает во всем. После некоторых препирательств Наркоминдел идет даже на унизительные для престижа на Востоке замены Шумяцкого и Раскольникова. Гонения на священнослужителей, хотя и признаваемые «внутренним делом СССР», на некоторое время поутихнут.
Официально будет считаться, что этот выход из кризиса — «триумф советской дипломатии»: на нас надвигалась война, а мы ее без единого выстрела предотвратили. Опыт возгонки общественной истерики до ожидания вражеского нападения сегодня-завтра применят при следующем обострении отношений с Великобританией (см. 1927) для оправдания всей «смены курса» (см. 1929).
