Книга с продолжением
Аватар Издательство BAbookИздательство BAbook

Дмитрий Губин. Германия, где я теперь живу

Дорогие читатели!

Мы продолжаем публиковать книгу Дмитрия Губина «Германия, где я теперь живу». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу еще и в аудио версии. Книгу совершенно замечательно прочитал сам автор.

Читайте, слушайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук


Если бы машина времени доставила меня в Аугсбург в конце XV века, я бы точно знал, что делать. И направился бы сразу к самому богатому человеку Земли Якобу Фуггеру. Втираясь в доверие, я бы сказал, что его идея поселка социального жилья блестяща и переживет века. Потом рассказал бы ему, банкиру-новатору, кое-что о деривативах. Но потом перешел бы к главному: стал бы уговаривать открыть в Аугсбурге университет.

В те времена университеты в Европе были уже довольно привычны. Самый первый, Болонский, появился в 1088 году: жаждущие знаний молодые люди объединились, чтобы нанять себе учителей. Первый немецкий университет в Гейдельберге открыли спустя триста лет: в России тогда еще не остыли копья после Куликовской битвы. С тех пор в Германии неизменен принцип: один город — один университет. Исключением является лишь Берлин: оттого, что был разделен на Восточный и Западный.

Наличие в немецком городе университета, «Uni», невероятно важно. Университетский перед тобой город или нет, удивительным образом чувствуется с первых минут. Скажем, прелестный, дивный, пряничный Швебиш Халль, живописно раскинувшийся по холмам со всеми своими фахверками и солеварнями — замечательный городок, но не университетский. А не менее открыточный Тюбинген, с его отражающимися в водах Некара средневековыми небоскребами, — университетский. Почему? Да потому что откуда иначе взялись бы в Тюбингене все эти картинно развалившиеся на лодках молодые люди с книгами в руках, которые, заметив устремленный на них взгляд, тут же разваливаются еще более картинно?! В составе 90-тысячного тюбингенского населения студентов — 28 тысяч. Почти такая же доля студентов в Марбурге. Четверть жителей составляют студенты в Пассау, Гёттингене, Гейдельберге.

И этот увесистый ломоть демографического пирога заметно влияет на вкус самого пирога. Хотя бы тем, что у города сразу же появляются специфически молодежные вкусы. На фоне более чем древних камней. В итоге ты приезжаешь во Фрайбург, городочек-крошку (32 500 жителей всего, я про него в главе про Шварцвальд писал), а там — мама дорогая! Ну, шикарная университетская библиотека в форме сверкающего айсберга — это понятно. Но ведь еще 18 (!) театральных сцен, включая интригующий Theater der Immoralisten, плюс шикарный концертный зал, тьма недорогих понтовых едален, ночные клубы… Я про фрайбургское заведение по имени Schlappen, «Шлепки», где все и всё в кучу (собаки, люди, деды, внуки, студенты, преподы) уже упоминал, но все же голую правду написать постеснялся. Дело в том, что «Шлепках» в мужском туалете писсуар представляет из себя огромное, от пола до потолка и от стены до стены, зеркало с текущей по нему водой. Расстегивая штаны, любой парень лицезреет с расстегнутыми штанами и себя, и всех, стоящих рядом… Нет, в неуниверситетских городах такое решительно невозможно!..

«Университетский город» в Германии куда более важное явление, чем просто «город с университетом». При этом официального рейтинга университетов нет. То есть отсутствуют такие понятия, как «главный университет страны» или «десятка самых престижных университетов»: считается, что это рождает кастовость и убивает демократию.

Что же тогда существует? Специализация. Определяющая молодежную миграцию, интенсивную еще и потому, что учеба в немецких университетах бесплатна для всех, включая иностранцев[1].

Хочешь заниматься политологией? — тебе дорога в Пассау.

Биологией? — в Тюбинген.

Контролем за качеством пива? — в Мюнхен, в Технический университет, славный не только подготовкой инженеров для BMW, но и специалистов по продовольственной безопасности. Их кампус находится неподалеку от Мюнхена в городке Фрайзинге возле самой старой в мире пивоварни Weihenstephan (основанной почти одновременно с Болонским университетом).

Одна из самых впечатляющих поездок, которую я себе как-то устроил, была как раз по университетским городам: Гейдельберг (где учился Мандельштам) — Марбург (где учился Пастернак) — Гёттинген (где учился, навсегда обретя бессмертную душу, Ленский из «Евгения Онегина»). Причем Ленский, подзадержись он в Гёттингене на десяток лет, не просто спас бы себе жизнь, избежав дуэли, но и смог бы познакомиться с юным Бисмарком, который приехал на учебу в Гёттинген в 1832-м![2]  А вот в Гейдельберге нарваться на дуэль можно было и во времена Мандельштама, который, пребывая в культурном шоке от местных нравов, чуть не два месяца просидел в съемной комнатушке, не решаясь оформить зачисление в университет[3]. До сих пор в Гейдельберге один из самых любопытных объектов — превращенный в музей студенческий карцер, расписанный от пола до потолка арестованными башибузуками… Впрочем, дрались на дуэлях и в Марбурге: именно там получил сабельные шрамы на лице красавчик Рудольф Дильс, будущий первый шеф гестапо и любовник дочки американского посла Уильяма Додда Марты. И задержись за занятиями философией в Марбурге на пяток-другой лет Пастернак, он мог бы завязать с Дильсом знакомство…

Впрочем, мне пора вернуться в Аугсбург. Этот город много кого и чего миру дал. Это в Аугсбурге на заводе MAN (Maschinenfabrik Augsburg-Nürnberg) изобрел свой знаменитый мотор Рудольф Дизель. Это в Аугсбурге родился один из величайших музыкальных импресарио Леопольд Моцарт, превративший своих детей, но сына прежде всего, разом и в гения, и в машину по производству денег. Это по аугсбургским каналам у Пятипальчиковой Башни любил гулять в юности будущий театральный бунтарь Бертольд Брехт!

Да, все так.

Но в Аугсбурге жизнь текла по принципу «с одной стороны, да, но, с другой стороны…» Леопольд Моцарт переезжал из Аугсбурга в Зальцбург — где и появился на свет его сын Иоанн Хризостом Вольфганг Готлиб, больше известный как Вольфганг Амадей. Брехт тоже город покинул, ехидно бросив на прощание, что лучшая вещь в Аугсбурге — это поезд на Мюнхен. Я всерьез полагаю, что медленный, но неотвратимый закат Аугсбурга, его переход из списка самых знаменитых городов Европы в список просто симпатичных городов на Романтической дороге, где турист редко остается ночевать, был во многом связан вот именно с этим: с отсутствием университета.

Университет в Аугсбурге открылся чудовищно поздно: в 1970 году, и его расположенный на окраине кампус на городскую жизнь почти не влияет, а название прилегающей местности Univiertel, «Университетский квартал», лишь вводит в обман доверчивые души. На редкость унылый Унифиртель, застроенный в тех же 1970-х типовыми 9-этажками, неотличимыми от собратьев в Тюмени или Новокузнецке, славен жительством не студентов или профессуры, а русской (точнее — постсоветской) диаспоры. Два русских сетевых супермаркета MixMarkt с непременным квасом для окрошки. Русские врачи. Русские юристы. Конфеты «Мишка на севере». Газета «Вечерний Аугсбург» с советами, как правильно оформить социальное пособие и с рекламой дешевых туров на «сказочное озеро Бодензее». Полный набор кастрюль эмалированных с кленовым листком на боку в магазине Irtysch. Корпулентные женщины в вязаных шапочках, энергично трясущие коляски, прижимая к уху телефон: «А он те чо? А ты ему чо? А он чо, ваще тупой?»

Мы с Вольфгангом, первый раз попав в этот «университетский» квартал, бежали оттуда, как лермонтовский Гарун: быстрее лани… Впрочем, это я уже анонсирую тему следующей главы…

А пока предупрежу вопрос, почему я рассказываю об университетской системе Германии, скользя по ней взглядом снаружи, а не изнутри. Потому что так у меня в Германии сложилось. То есть в Германии у меня с преподавательской работой не сложилось вообще. Хотя в России я преподавал и в модном МГУ, и в еще более модной «Вышке»[4], и еще в паре университетов, включая основанный Горбачевым Московский международный: я был тем, кого по-немецки называют Gastdozent, а по-английски visiting professor, — приглашенным преподавателем, читающим узкую дисциплину. Я вел семинары по интервью и радиожурналистике.

Когда в 2010-х стало ясно, куда идет путинская Россия (а меня этот путь с большой степенью вероятности приводил если не в тюрьму, то во внутреннюю эмиграцию), я стал искать возможности для отъезда. Тем более, что тогда мой первый брак распался, и я был свободен. Я искал работу в Великобритании и США, и те, кто там работу имел, говорили мне, что работу visiting professor я почти наверняка найду в одном из университетов на Среднем Западе, в каком-нибудь Айдахо или Айове. Бывший главред «Огонька» Виталий Коротич, возглавлявший журнал в ту пору, когда «Огонек» был рупором перестройки с тиражом 4,5 миллиона экземпляров, широким жестом предложил мне тот курс, который он сам когда-то в Америке читал: «The West and the Rest», о культурных границах между Западом и Востоком. Он тоже был уверен, что с преподаванием у меня в Америке проблем не будет.

Однако я встретил Вольфганга, а Вольфганг получил контракт на работу в Германии, — и я оказался не в Айдахо, а в Аугсбурге. В Германии я тоже поначалу встречался со всеми, кто имел отношение к немецким университетам. Есть ли у меня шансы на должность Gastdozent, читающего спецкурс по-английски? Если да, то в каком городе? Есть ли шанс заниматься русистикой, включая политологию? Есть ли шанс пригодиться с моим опытом политической журналистики (а я вел в России ток-шоу и был знаком почти со всеми политиками страны, от Навального до Зюганова)? Но мои собеседники неизменно отводили глаза.

Пока, наконец, я не поговорил откровенно с Михаилом R.: академическим ученым, философом, учеником Деррида и Делёза, давным-давно уехавшим из России и живущем в Берлине. «Попробовать можно, — сказал он мне за чашкой кофе на Кудамм, — но шансов почти нет. Знаете, что такое академическая русистика в Германии? Это когда немецкий профессор всю жизнь изучает творчество Пришвина, а когда он умирает, его место занимает один из его верных учеников».
И я мысли о работе в немецких университетах убрал на самую дальнюю полку сознания.

Германия хороша для работы, когда ты приезжаешь сюда, уже сделав карьеру. Но Германия плоха как стартовый трамплин, — особенно, когда у тебя нет в запасе вечности, как у юнца. Германия откровенно не жалует новизну. Растиньяков она пригибает. Все эти гарцующие молодые лошадки, заказывающие в «Шлепках» картофельные вафли и «нох айн бирхен» (еще один раз кружечку пивка), — они не станут ни Гейтсами, ни Бринами, ни Дуровыми. Поклонники Фолкнера и йоги, буддизма и Антониони, все успокоятся в итоге на ординарном эталоне… Немецкий карьерный коридор — это когда ни упасть, ни подпрыгнуть. Что, разумеется, плохо для прыгающего. Но хорошо для падающего.

И об этом чрезвычайно важном свойстве Германии мне еще придется не раз упомянуть.


1. При этом существует ежесеместровый сбор в несколько сот евро, идущий на работу университетской инфраструктуры. А что касается студентов из стран, не входящих в ЕС (России или Белоруссии, например), то хотя учеба для них бесплатна, но при зачислении нужно депонировать на особый счет сумму поряд-ка 10 тысяч евро, которая посеместрово будет им возвращаться.
2. Так что, получается, что Пушкин и Бисмарк — современники?! Получается, что да. Современники, хотя и представители разных поколений.
3. Зато именно в Гейдельберге Мандельштам написал прекрасное:
Ни о чем не нужно говорить,
Ничему не следует учить,
И печальна так и хороша
Темная звериная душа:
Ничему не хочет научить,
Не умеет вовсе говорить
И плывет дельфином молодым
По седым пучинам мировым.
4. «Вышка» — московская Высшая школа экономики. Де-факто — многопрофильный университет.


Купить электронную книгу целиком
Купить аудиокнигу