Анна БерсеневаМОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. ОЛЕГ ЛЕКМАНОВ
«НЕОБХОДИМО СЕРДЦУ БИТЬСЯ»
В том, что Олег Лекманов выпустил книгу об Осипе Мандельштаме, нет ничего удивительного: написанная им ранее биография Мандельштама выдержала несколько изданий в России и в США, он автор множества статей о разных аспектах творчества этого поэта. Но вот тема его новой книги «Любовная лирика Мандельштама: единство, эволюция, адресаты». (М.: «Новое литературное обозрение». 2024) и особенно авторское пояснение, что в книге рассматриваются эротические мотивы в стихах Мандельштама, - это кажется необычным. Ведь по словам Олега Лекманова, если бы читатели «захотели прочесть подряд все мандельштамовские стихотворения о любви, то испытали бы немалые трудности. Ведь далеко не всегда очевидно, что то или иное стихотворение поэта—любовное».
Да что обычные читатели! Когда в 1937 году Мандельштам прочитал Наталье Штемпель посвященный ей диптих из «Воронежских тетрадей», она тоже не поняла, что он относится к любовной лирике. Поэту пришлось самому объяснить ей жанр, добавив: «Это лучшее, что я написал».
Надежда Яковлевна считала, что «любовная лирика занимает в стихах Мандельштама ограниченное место». Сам же он, хотя напрямую этому не возражал, но в 1935 году написал в радиокомпозиции «Молодость Гёте»: «Чтобы понять, как разворачивалась жизнь и деятельность Гёте, нужно <...> помнить, что его дружба с женщинами, при всей глубине и страстности чувства, была твердыми мостами, по которым он переходил из одного периода жизни в другой».
«Это было написано и о себе», - комментирует его слова Олег Лекманов. И эта мысль положена в основу концепции, композиции и стилистики его книги.
«В нашей книге будет предпринята попытка взгляда на творчество и биографию Мандельштама сквозь призму того «лучшего», что он написал, — стихотворений о любви и связанных с влюбленностью. <…> Мы работали на стыке мотивного анализа и биографического метода. Отсюда возникло сочетание строгой научной терминологии и беллетристической манеры изложения, присущее этой книге», - пишет автор. Такая повествовательная манера делает книгу интересной и для филологов, и для всех читателей, сознающих ценность не только поэзии Мандельштама, но и его чувств, имевших поэтические последствия.
Олег Лекманов последовательно рассказывает об отношениях Мандельштама с каждой женщиной, образ которой возникал в его лирике - от раннего периода творчества, когда поэт, по словам Анны Ахматовой, которая бывала его конфиденткой, «еще не умел писать любовные стихи», до последнего стихотворения, в котором женский образ связался с образом Сталина в безуспешной попытке предотвратить собственную гибель.
Описывая истории любви Мандельштама к разным женщинам, Олег Лекманов делает это не ради составления «дон-жуанского списка» поэта, а прослеживая разнообразие художественных средств, которые тот использует для воплощения каждого своего нового чувства в стихах.
Так, результатом его влюбленности в Марину Цветаеву (1916 год) стало стихотворение «Не веря воскресенья чуду…», о котором его друг Сéргий Каблуков написал: «Религия и эротика сочетаются в его душе какою-то связью, мне представляющейся кощунственной».
А Ольга Ваксель (1925 год), из-за которой едва не разрушилась его семейная жизнь, стала, кроме нескольких посвященных ей великих стихов («Жизнь упала, как зарница», «Я буду метаться по табору улицы темной…»), также и героиней пронзительного поэтического некролога «Возможна ли женщине мертвой хвала»; неожиданный поворот любовной темы, как можно с горечью констатировать.
В стихах, посвященных Надежде Яковлевне, встреча с которой в 1919 году определила всю дальнейшую жизнь Мандельштама, соединяются разнообразные мотивы, в том числе чрезвычайно важный для него мотив еврейства («Вернись в смесительное лоно…»), но наиболее сильно «акцентирована именно дружеская связь, соединяющая супругов, оказавшихся в чрезвычайно трудной жизненной ситуации» («Еще не умер ты, еще ты не один», «Мы с тобой на кухне посидим», «Куда как страшно нам с тобой…»).
А в поэтессу Марию Петровых (1933-1934), по словам Анны Ахматовой, «Осип Эмильевич был бурно, коротко и безответно влюблен», и посвященное ей стихотворение «Мастерица виноватых взоров…» отмечено именно таким вариантом чувства.
В разделе, посвященном Марии Петровых, выходит на первый план то, что представляется очень важным в понимании любовной лирики Мандельштама: ее связь с общественной ситуацией - с тем, что не слишком проницательные люди называют «политикой». Поскольку речь не о публицистических статьях, а о стихах, то и связь эта прослеживается поэтически.
«Стихотворение «Мастерица виноватых взоров...» было написано примерно через три месяца после самого известного на сегодняшний день поэтического текста Мандельштама, датируемого ноябрем 1933 года: «Мы живем, под собою не чуя страны», - пишет Олег Лекманов. - Легко заметить, что в стихотворениях Мандельштама о диктаторе и о женщине, в которую он был влюблен, обнаруживается целый ряд перекликающихся мотивов. Это мотивы востока, казни, алого цвета (в стихотворении «Мы живем, под собою не чуя страны...»—«Что ни казнь у него—то малина») и, наконец, незвучащей речи («Наши речи за десять шагов не слышны»—«Не звучит утопленница-речь»). Объясняется это обилие перекличек просто. Адресат стихотворения «Мастерица виноватых взоров...» в одной из своих ипостасей, подобно диктатору, уподобляется палачу, лишающему жертву дара речи».
Образ Сталина свяжется с образом женщины, вызывающей сильное притяжение, в том числе эротическое, и в последних стихах Мандельштама «Стансы». Но и женщина, и Сталин в них разительно отличаются от стихов 1933 года.
Когда исследовательница Виктория Швейцер обнаружила «Стансы» в архиве, они вызвали ярость у Надежды Яковлевны. Олег Лекманов приводит рассказ об этом Елены Муриной: «Мне она <...> заявила, едва я вошла: «Когда встречусь с Оськой, дам ему в морду». «За что?»—возопила я. «За Сталина». Имелись в виду стихи, обращенные к Еликониде Яхонтовой, ярой сталинистке, найденные Викой Швейцер в архиве. Об этом узнала накануне. Сердита была очень, как на живого».
Чувство к Еликониде, жене актера Владимира Яхонтова, возникло в 1937 году, когда Мандельштамы вернулись из воронежской ссылки в Москву, но не получили разрешения жить в столице постоянно. Судя по описанию художника Александра Лабаса, красота этой женщины потрясала: «Сразу вспомнились и мгновенно пронеслись перед глазами греческая богиня Венера, Рафаэль, Ван-Дейк. А в следующий момент, увидев ее совсем близко, я понял, что она превосходит все, что я когда-либо видел в жизни и в произведениях искусства. Это было само совершенство, которое природа создает один раз в века».
Олег Лекманов пишет, что «ни в одном из прежних мандельштамовских стихотворений словесный портрет возлюбленной не воссоздавался с таким обилием конкретных подробностей», и приводит мысль Сергея Аверинцева об этих стихах: «В чувственном лепете возникает очень плотский и притом бравурный, какой-то купецки-кустодиевский, стилизованный под фольклор образ русской красавицы... <...> Агрессивное здоровье этого образа противостоит хрупкой обреченности самого поэта, жаждущего в изнеможении прислониться к чужой силе».
Сила, о которой идет речь, связывается через красавицу Еликониду с предметом ее поклонения - со Сталиным. За счет этого его образ соединяется в последних стихах Мандельштама с эротическими мотивами, в данном случае выраженными откровенно, как никогда прежде. Олег Лекманов приводит свидетельства об этом периоде жизни и творчества Мандельштама:
«Если на лето 1933 года—зиму 1934 года пришелся пик ненависти Мандельштама к Сталину, и в его стихотворении, обращенном к Марии Петровых, она неожиданно представала похожей на вождя именно как на палача, страшный 1937 год парадоксально оказался в биографии поэта временем признания и возвеличивания Сталина. Вячеслав Всеволодович Иванов так передает рассказ Бориса Пастернака конца 1950-х годов о встрече с Мандельштамом в интересующий нас период: «Как-то Борис Леонидович, как обычно, заглянул к нам по окончании своей работы в середине дня, что часто совпадало с нашим обедом. В этом разговоре Пастернак рассказал, что после воронежской ссылки Мандельштам приезжал к нему в Переделкино. Он старался уверить Пастернака, что тот недооценивает Сталина. На Пастернака он произвел впечатление сумасшедшего».
Возможно, причины такого состояния Мандельштама исчерпывающе объясняются в его насквозь сталинистском стихотворении «Стансы», в котором Сталин и Еликонида присутствуют на равных.
«Необходимо сердцу биться — /Входить в поля, врастать в леса» - эти строки, первые в стихотворении, кажутся отчаянным криком: Мандельштам ищет способ спастись. Не подольститься к Сталину, а каким-то чудом найти в происходящем вокруг ужасе возможность «сердцу биться». Действительность отвечает этому его поиску уже в следующих двух строках: «Вот «Правды» первая страница,/Вот с приговором полоса».
«Подразумевается номер «Правды» от 12 июня 1937 года. На первой странице этого номера газеты большими буквами сообщалось о смертном приговоре по делу Тухачевского, Уборевича, Якира и других крупных советских военачальников», - комментирует Олег Лекманов.
Еликонида же предстает в этом чудовищном стихотворении в той роли, «которую она сама себе во взаимоотношениях с Мандельштамом отвела. Роль мудрой наставницы, со сталинской конституцией в руках, служащей посредницей между поэтом и вождем».
Отношения эти прервались еще до ареста Мандельштама. Надо полагать, Еликонида была проницательна, так что попытка поэта встроиться в систему сталинистских ценностей впечатляла ее не долго.
Любовная лирика как, может быть, самое яркое выражение личности поэта - тема книги Олега Лекманова. И личность Осипа Мандельштама предстает на страницах этого литературоведческого и биографического исследования ярким и выразительным образом. 
