Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
Мы продолжаем публиковать книгу Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудио версии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Москва, июль — август 2012
Единение длилось недолго. В конце июля в Хамовническом суде — том самом, где сажали Ходорковского, — начался процесс по делу Pussy Riot, анонимной феминистской панк-группы, проводившей дерзкие акции во время московских протестов.
Зимой видео их партизанских перфомансов — на крыше троллейбуса, на Лобном месте посреди Красной площади, у спецприемника, где сидели задержанные после митинга на Чистых, — мгновенно взлетали в российском ютубе. Последним таким роликом стал февральский клип на песню «Богородица, Путина прогони!»: пять участниц Pussy Riot в разноцветных балаклавах и лосинах танцевали на амвоне храма Христа Спасителя.
Полиция завела дело о хулиганстве, и через пару недель, в марте, прямо перед выборами президента, трех участниц — Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич — арестовали. Когда их имена стали известны, меня озарило: на самом деле участницы Pussy Riot все время были где-то рядом. Прошлой осенью Надя, случайно встретив Наташу в туалете «Макдональдса», предлагала ей поучаствовать в неком новом проекте; Новый год мы встречали на вечеринке ее мужа Пети Верзилова, и там наверняка была вся группа; у нас были десятки общих знакомых, но снимать акции меня не звали, и я так и не догадался, кто стоит за яркими перфомансами.
Всех трех задержанных отправили в СИЗО. Во время слушаний по продлению ареста сторонники Pussy Riot всякий раз сталкивались у судов с православными активистами: те окропляли их водой и говорили, что изгоняют бесов. Участниц группы поддержала выступавшая в Москве Мадонна, «Собор родителей России» призвал ее забрать активисток с собой, американские панки Anti-Flag записали кавер на спетую в храме песню, а ДДТ символически подарили Толоконниковой билет на московский концерт.
Процесс стал центром протестной повестки. Я страшно не хотел оставаться от него в стороне, но фем- и ЛГБТ-активизм в «Новой» снимала другой фотограф, так что на заседание я попал лишь раз. Мне надо было найти какие-то смежные сюжеты — и за два дня до приговора я получил шифрованное сообщение с приглашением на акцию прямого действия. Я похвастался Наташе, она спросила: «А где?» Боясь прослушки, я вырезал ножом на вафельном торте три буквы: ХХС. Храм Христа Спасителя.
* * *
Главный православный собор, ставший в феврале сценой для Pussy Riot, с тех пор сделался любимой целью для журналистов-расследователей. Оказалось, что при его строительстве учли не только духовные нужды: в здании нашли салон красоты, банкетные залы и даже автомойку под названием «Мытный двор». Теперь на ступенях смотрящего на реку фасада выстроились восемнадцать человек с плакатами-буквами, которые складывались в слова «Блаженны милостивые». На каждом участнике были наспех сделанные из шапок разноцветные балаклавы, ставшие символом Pussy Riot. Из-под масок у многих торчали очки, у некоторых — длинные волосы.
В суде охранники храма рассказывали, как февральские танцы на амвоне нанесли грандиозный урон их моральному здоровью, но в то утро дежурила куда менее ранимая смена. К протестующим подбежали мужчины в рубашках, усатые, заплывшие и злые. Один подскочил ко мне, пытаясь вырвать камеру, но увидел, что это снимает оператор «Дождя», и кинулся к нему; тогда начал снимать я, и после нескольких циклов охранник от нас отстал.
За это время его коллеги догнали одного из активистов, повалили на землю и начали заламывать ему руки. Парень заорал от боли, стоявшие вокруг кинулись на помощь, я просунул камеру поближе к задержанному, и вдруг охранник храма каратистским ударом ноги двинул мне по лбу. Приехавшая полиция, конечно, попыталась задержать меня, а не его.
* * *
Вокруг суда шла настоящая культурная война. Прокурор ссылался на Трулльский церковный собор VII века. Активисток охраняла постоянно лаявшая овчарка. В Госдуме обсуждали ужесточение статьи о разжигании ненависти и грозили тюрьмой тем, кто иронизировал над патриархом. Убийца двух человек в Казани написал на стене кровью жертв «Free Pussy Riot», чтобы отвести от себя подозрения, — но какой-то протоиерей успел заявить, что эта кровь на руках либеральной общественности.
Процесс над тремя дерзкими девушками стал платформой для объединения консерваторов и государства, желающего отомстить за свой испуг после Болотной. Сторонники Pussy Riot отвечали как могли, пускай им и были доступны лишь символические жесты.
Перед приговором меня позвали снимать новую акцию поддержки. На рассвете в день суда активисты вскарабкались на известные московские памятники и надели гигантские разноцветные балаклавы на каменных ученых и писателей: на Ломоносова у журфака МГУ, Пушкина с Гончаровой на Арбате, Абая у Чистых прудов. Одной из целей был огроменный памятник партизанам в переходе метро на «Белорусской». Активисты успели набросить красную ткань с прорезями на трехметровую женщину слева; сидящий по центру дед-партизан по плану должен был превратиться в эдакого бородатого Супермена с синим чулком на голове — но тут из потока прохожих вышла пара мужчин, которые начали кричать, что это оскорбление памяти ветеранов. Один попытался схватить залезшего на памятник парня, а другой ринулся ко мне.
Вырвавшись, расстроенные активисты поехали к суду. Припасенные балаклавы они по пути натянули на плафоны в метро. Приговор оказался суровым: девушек отправили в колонию. В пересказе Путина — «суд залепил им двушечку».
* * *
Я уже два года работал фотографом, но все еще тревожился всякий раз, извлекая карту памяти из камеры, — точно ли получилась съемка? Боязнь провалов вызвала у меня пристрастие к широкоугольным объективам: с ними достаточно было пробиться поближе к происходящему и задрать камеру над головой. В некрасиво растянутый кадр влезало все необходимое, и брака в моих съемках было все меньше. Я редко задумывался о том, как именно хочу снимать, — но продолжал тянуться к любым доступным темам.
Как раз между двумя акциями в поддержку Pussy Riot мы с Наташей оказались в онкологическом отделении РДКБ. В угрюмую больницу иногда приходили клоуны-волонтеры, пытавшиеся скрасить дни пациентов. Однажды я увязался за главным из них, Константином Седовым. В каморке для переодевания, с грустным линолеумом и серым видом из окна, у зеркала над раковиной висела записка: «15-го августа поздравьте Настю (10 лет) из торокального отделения». Пока Седов входил в роль, я натягивал клоунские ботинки: надо было соответствовать образу, чтобы не отвлекать детей от шоу.
Программа клоуна была отточена — гримасы на разрисованном лице, фокусы и мыльные пузыри, — и Седов повторял ее раз за разом: для мальчика, укутанного в одеяла на тележке перед операцией; для детей с родителями в комнате отдыха; для крошечной девочки, которая лежала в реанимации и беззвучно кричала в трубки, выходившие из горла. Я сжимался от ужаса во время съемки и потом долго приходил в себя, но сразу решил, что должен еще раз попасть в больницу и доснять сюжет. Наташа написала Седову, а тот сразу после приговора Pussy Riot ответил так:
— Я смотрел Женины репортажи, и я против его нахождения в больнице под предлогом съемки клоунады.
До этого мне казалось, что реальность политических съемок не особо пересекается с повседневной жизнью вокруг. Теперь агрессивная пропаганда связала эти миры.
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
