Леонид ПарфёновГорький за границей:
Прежний союзник большевиков, в последнее время часто конфликтовавший с советской властью, самый знаменитый писатель России Максим Горький переселился в Европу. Официально это не считается эмиграцией, хотя поначалу не видно никакого отличия от прежней жизни Горького за границей, когда его преследовала царская полиция.
Высказав свои антибольшевистские «Несвоевременные мысли» (см. 1918), Горький оставался в РСФСР еще три года. Пытался заниматься аполитичным просветительством, поддержкой ученых и литераторов, с переменным успехом заступался за знакомых и незнакомых людей, попавших в ЧК (см. 1917). Тяжелым потрясением стали смерти Блока и Гумилева (оба см. 1921), привлеченных Горьким к его издательскому проекту «Всемирная литература». Распущен Комитет помощи голодающим Помгол (см. 1921), на который писатель ранее получил разрешение. Арест вошедших в эту организацию дореволюционных общественников и вовсе выставил Горького провокатором — он подбил почтенных людей на дело, которое власти используют как повод для репрессий.
В отъезде заинтересованы обе стороны: Горький измучен бесплодной правозащитной борьбой, советским вождям надоели его жалобы и протесты. Нарком просвещения Луначарский так опишет логику выдачи разрешения на выезд: пусть же он лучше уедет, полечится, отдохнет, посмотрит на все это издали, а мы за это время нашу улицу подметем.
До революции Горький даже недолго сидел в Петропавловской крепости, а потом семь лет жил в Италии, вернувшись в Россию после амнистии в честь 300-летия Дома Романовых (см. 1913). Теперь местом пребывания поначалу выбрана Германия. Там — новое прекраснодушное начинание, журнал «Беседа», где могут печататься и советские авторы, и эмигранты. Но после семи номеров Политбюро запрещает ввоз тиража в СССР. Горький опять поселяется в Италии, только не как в прошлый раз, на острове Капри, а через пролив от него — в Сорренто. Он сторонится явного антисоветского зарубежья, включая своих бывших друзей. Но все равно жизнь на вилле в средиземноморском курортном городке на советский взгляд видится демонстративным неучастием в строительстве социализма. Маяковский (см. 1924, 1930, 1935) напечатает в 1926-м стихотворное открытое письмо соррентийцу, с издевкой напоминая про раннюю сказку Горького о герое Соколе и обывателе Уже:
Алексей Максимыч, из-за ваших стекол
виден ли Вам еще парящий сокол?
Или с Вами начали дружить
по саду ползущие ужи?
Кремль годами терпеливо поддерживает постоянную связь с классиком, надеясь вернуть его назад. Из СССР поступают значительные денежные средства, в Сорренто ездят передовики труда и молодые писатели, приходят пуды прессы и рукописей. В 1928-м по всему Союзу на государственном уровне отпразднуют 60-летие Горького, после чего юбиляр впервые за семь лет приедет на родину и увидит, что «улицу подмели». Еще четыре года будет жизнь на две страны, а потом — окончательное поселение в Москве (с подмосковной и крымской усадьбами) в статусе главного деятеля культуры и духовного вождя (см. 1932).
