Андрей Макаревич. Рассказы

Дорогие читатели!

Мы продолжаем публиковать рассказы Андрея Макаревича в рубрике Книга с продолжением.  Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью — вам повезло больше, потому что вы можете купить все книги Андрея Вадимовича Макаревича в нашем Магазине.

Читайте, покупайте, ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

Норма

Со словом «Норма» у меня ассоциируется отнюдь не произведение Сорокина, а забытое словосочетание «Нормы ГТО». Спроси сейчас на улице любого умника младше тридцати – а ну-ка, что это такое? Сдохнет – не ответит. Что-то такое, что надо было сдавать. Слушайте, когда я учился в школе, мы уже никаких норм ГТО не сдавали – а вот некое эхо грозных сталинских лет оставалось, висело над нами неприятным облаком. В общем, какие-то обязательные для всех (в данном случае спортивные) результаты. Выше – не обязательно, ниже – не дай бог. Чтоб все, как один. Товарищ, вы нормы ГТО сдали? (На всякий случай расшифровывалось это как «Готов к труду и обороне»)

По первому ощущению норма – нечто незыблемое, выверенное, вечное. Некая совокупность параметров, характерная для данной общности людей. Или предметов. Для клюквы быть кислой – норма, для яблока – отнюдь нет. И сто лет назад было так, и тысячу. Казалось бы. На самом же деле норма – одна из самых зыбких и непостоянных вещей. Потому что жизнь и раньше-то не стояла особо на месте, а теперь понеслась по восходящей и в разнос. И нет больше, как мудро заметил Пелевин, никакой вечности. Просто клюква и яблоко где-то застряли.

Ну смотрите. В древней Греции жили в среднем до 30 лет. И это была норма. Пятидесятилетний считался глубоким стариком. Ещё недавно 60 лет были нормой, сегодня сокрушаются – «Ах, какой был молодой!» Норма, эта беспринципная сволочь, моментально натягивает на себя правила большинства.

Сорок лет назад я работал архитектором. Отлично помню книжицу в голубенькой бумажной обложке – «СНИП. Строительные нормы и правила». Это была жуткая книжица, внятно объяснявшая строителям и нам, архитекторам, что нам нельзя. Нельзя было почти ничего. Можно было шаг колонн шесть на шесть, девять на девять и двенадцать на двенадцать. А семь на семь – нельзя. Балок таких нет. И вообще не выпендривайтесь. Наверняка в каком-то виде эта книжка существует и сегодня – куда же совсем без норм и правил? – но как же она должна была измениться! Новые материалы, технологии, вкусы наконец! Где эти ненавистные колонны? Нет, что-то без сомненья, остаётся нормой: здание не может висеть в воздухе. Пока.

У няни моей младшей сестры тёти Мани кино делилось на хорошее, плохое и «жизненное». Вот норма – это всё «жизненное». Норма исключает всякого рода открытия. Потому что «А что, если...» её принципам в корне противоречит. И если это всё же вопреки всему случилось и победило, оно взрывает существующую норму. И как правило устанавливает новую – спустя некоторое время.

В художественных институтах Москвы – Архитектурном, Строгановке, Девятьсот пятого года вступительный экзамен по рисунку занимал первое и главное место – дальше буду говорить про Архитектурный, в другие не поступал. Так вот, если ты получил за рисунок (их было два) две пятёрки – про остальные экзамены мог вообще не думать. При том что на место претендовали 7-8 человек. Вот только две пятёрки получал один, в крайнем случае два счастливчика с курса. Так было.

И вот тут самое важное: рисовали мы гипсовую голову, и мало было нарисовать просто хорошо – надо было рисовать гипс в традициях и школе нашего института. А гипс – построение формы, светотени, штриховка – везде рисовали по-разному. Я, например, и сейчас с первого взгляда отличу руку выпускника Архитектурного. Да, это было норма, и видимо так с нами, молодыми идиотами и надо было – сначала школа. Школа, слава богу, была великолепная, и я, как и многие, целый год ходил в институт на подготовительные курсы, чтобы постичь ее азы. Норма включала в себя геометрическое построение объёма, границы света и тени, ибо именно благодаря ей мы видим форму предмета, и особые приёмы штриховки – гипс имеет особенность светиться в тени благодаря рефлексу. В общем, не буду морочить вам голову. Ракурс и разворот тоже имели значение – не вздумайте рисовать чистый профиль или фас. Желательно плюс-минус три четверти, и хорошо если голова расположена чуть выше вас. Тоже понятно – так проще показать объём.

Экзамен проходил во флигеле церкви рядом с нашим институтом – там находилась кафедра рисунка. Помещение это было высокое и довольно тесное. Мольберты стояли почти впритык друг к другу. Я дико психовал перед экзаменом и поэтому не ломанулся вместе со всеми занимать правильные места, в результате чего мне достался мольберт, стоявший прямо под головой – это оказался Дорифор. Подставку в этот раз взяли высокую, метра два с половиной, и мой мольберт в неё практически упирался. Мне открывался дикий ракурс, никак не вписывающийся в наши каноны. Некий футуристический изыск – пожалуйста, но на экзамене нужна академия. Я сел на место самоубийцы, ибо нарисовать на четвёрку отсюда было невозможно: или «уд-неуд», что одно и то же, или – или случится чудо, ты победишь, сломав все нормы, которым нас старательно обучали год лучшие преподаватели. Чтобы видеть объект, мне приходилось запрокидывать лицо в небо. Подбородок Дорифора нависал надо мной, вызывая в памяти объявление «Не стой под грузом!»

Я огляделся. Вокруг уже сопели и шуршали карандашами по бумаге абитуриенты. У грузинского мальчика недалеко от меня Дорифор получался чуть-чуть с грузинским акцентом, у якута греческий воин был капельку чукча. Меня всегда поражал этот феномен – начинающий рисовальщик ещё не умеет видеть то, на что смотрит, и всегда рисует себя. Я развеселился, глубоко вдохнул и нырнул в свой безнадёжный омут.

Я победил тогда. Спустя пару месяцев наш преподаватель, член приёмной комиссии, слово в слово повторил мне то, что вертелось у меня в голове во время экзамена: если бы работа была на йоту слабее, это было бы «два». Ибо норму ломать надо убедительно, иначе она мстит. Но я победил, мне повезло.

Это рассказ не про то, какой я гениальный рисовальщик (хотя не без этого). :)

Это про то, какой кайф ломать заборы, которыми справа и слева заботливо украсили твой путь. И за этими заборами – волшебные бескрайние пространства, о которых ты даже не подозревал, шагая по загону норм и правил с другими счастливыми.

Только прошу вас – не перебегайте улицу в неположенном месте. И прыгая с самолёта, всё-таки прихватите парашют.

Книги Андрея Макаревича:

Короткие истории #1. Рассказы
Короткие истории #2. Рассказы и сказки
Длинные истории #1. Повести "Сам овца" и "Евино яблоко"
Длинные истории #2. Повести "Все очень просто", "Вначале был звук" и "Дом"
Длинные истории #3. Повесть "Записки иноагента" 
Мужские истории #1. Мужская кулинария