Леонид ПарфёновФестиваль молодежи и студентов
На две недели приподнят «железный занавес» (см. 1946). В Москве проходит главное международное событие «оттепели» – VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. С него власть начнет все больше открывать СССР миру и – что еще важнее – открывать советским людям мир
Просоветские фестивали молодежи с 1947 года проходили в Праге, Будапеште, Берлине, Бухаресте, Варшаве – даже в соцлагере СССР был наименее готов к массовому международному форуму. Уже решив принять фестиваль, хотели сперва достроить Лужники (см. 1956) – стадион «Динамо» выглядел устаревшим. Кремль не ставит перед комсомолом и другими организаторами конкретной политической задачи. Мероприятие следует логике «оттепели» с ее большей открытостью – пора бы уже и нам провести такое у себя. Повторяют обычные доводы: пусть молодые посланцы планеты своими глазами увидят достижения Страны Советов. Но внутренний эффект окажется куда сильнее. Советские люди не могут поехать посмотреть мир, а тут мир приехал к советским людям – так они впервые на него посмотрят.
Проще всего с Восточной Европой: оттуда делегатов шлют свои комсомолы. Как бы неполитический комитет молодежных организаций СССР сотрудничает с десятками левых юношеских союзов за границей. Кто-то едет за свой счет, третьему миру расходы обычно оплачивает «принимающая сторона». Всего собирается 34 тыс. человек из 131 государства – конечно, Москва должна была поставить рекорд, по числу гостей он так и не будет побит. В Лондоне или Париже без всяких фестивалей иностранцев единовременно находится гораздо больше, но для СССР это невиданный десант. Девиз «За мир и дружбу!» – мол, это не коммунистический слет, и в ходу обращение не «товарищ», а «друг». На открытии выступает не Хрущев – он ведь лидер КПСС, а Ворошилов – номинальный глава государства.
Главное событие происходит в первый день, 28 июля. Большинство делегаций поселили в районе ВДНХ, и оттуда по бывшей 1-й Мещанской, переименованной по такому случаю в проспект Мира, и Садовому кольцу огромная колонна едет в Лужники на церемонию открытия. Автобусов не хватает, и решено везти гостей на грузовиках – их весело раскрасили. По огромным магистралям катится лавина интернационализма. Толпы стоят вдоль трасс нескончаемым коридором, люди на всех балконах, ребята помоложе залезли на крыши – отовсюду машут руками. Их в ответ из кузовов приветствуют иностранцы, еще недавно это слово почти наверняка означало «враги» и «шпионы». Они и сами-то ехали в СССР с любопытством и опаской и теперь совершенно ошеломлены: как же им здесь рады! Ближе к стадиону, где дорога сужается, оцепление не в силах сдержать напор, и машины едва плывут в море восторга – можно пожать протянутую руку, передать цветы. Еще обмирает душа, когда выпускают белых голубей. Птицы-миротворцы взлетают тысячами, и, кажется, они вправду разнесут привет Москвы по всему свету. Новый вариант рисунка Пикассо (см. 1956) – символ фестиваля вместе с ромашкой, у которого лепестки цветов пяти континентов.
Две недели Москва не спит, живя фестивалем. По ночам в центре ходят воодушевленные молодые компании, стремясь завязать разговор. Все понятно без лишних слов, если зарубежный гость хоть как-то выговаривает «мир-дружба!». Особенно в чести чернокожие – сразу видно, что иностранцы и прогрессивные: с колониализмом и расизмом борются. Власти контактам не препятствуют и никак их не регламентируют. Неповторимое чудо: мы встретили сенегальцев, они обрадовались и подарили нам значок, у нас теперь на всю жизнь друзья в Сенегале!
Над делегациями шефствуют регионы, и, к примеру, Швейцария досталась Тамбовской области. Сувениров заготовили аж тысячу, в дар от Моршанской суконной фабрики сшиты фестивальные эмблемы из кусочков бобрика. Руководство страны устраивает самый грандиозный кремлевский банкет – на десять тысяч человек под открытым небом в Тайницком саду. Непредвиденное последствие сердечного приема: в апреле 1958 года в Москве, по данным милиции, родится 531 мулат – их назовут «детьми фестиваля».
