Издательство BAbookЕвгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов
Дорогие читатели!
По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!
Читайте, оставляйте восторженные комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Глава 20. Казаки под диско-шаром
Продолжение
Через день мы с Миллером приехали в Дебальцево. Пару недель назад я прятался здесь за ларьком; теперь на главной площади было тихо.
Мы искали Ворона, командира саперов, которые разминировали город. Когда неприметные ворота открылись и нас завели в их штаб, оказалось, что разминированием занимаются русские казаки. Сбоку был гардероб: пустые крючки на стене, а на полу противотанковые мины, гранаты для подствольника, болванки от снарядов. На столе в главном зале взрывчатка лежала вперемешку со всякими мелочами вроде бритв, зарядок, брелоков. Сверху нависал огромный диско-шар. Казаки устроили штаб в ночном клубе!
Ворон рассказал, что до переезда на Донбасс жил в Пятигорске и сделался сторонником Путина лишь после аннексии Крыма. В эту войну он втянулся постепенно: сначала возил грузы в Славянск, захваченный Стрелковым, потом стал разведчиком под Луганском. Когда сепаратисты бились за Дебальцево, он работал минером, а теперь, наоборот, ездил по вызовам горожан, помогая снимать установленные мины и собирая неразорвавшиеся снаряды.
Вскоре казаки расслабились и начали хвастаться подвигами. Ворон достал телефон и стал показывать видео: вот саперы прикручивают к бутылке взрывчатку, выковырянную из активной защиты подбитого танка, поджигают запал, кидают в бассейн… Запись прервалась, когда хохочущего оператора и всех остальных накрыла огромная волна воды.
Мы провели с ними целый день. Когда в штаб передавали новый «заказ» от жителей, казаки грузились в «буханку» и по разбитым дорогам ехали на вызов. Отряд Ворона уже хорошо знали в городе: иногда, когда они останавливались спросить дорогу, к ним подходили и просили заехать куда-то неподалеку. На месте они разглядывали найденное — чаще всего это были неопасные хвостовики-болванки от кассетных боеприпасов. Иногда за обломками приходилось лезть на крышу полуразвороченного дома или в огромный кратер на месте огорода. Казаки старательно уходили от разговоров о том, какая из сторон запустила все это по городу, когда его удерживали украинские силы. В городе от боев пострадали восемьдесят пять процентов домов, и я часто видел за окном разнесенные квартиры многоэтажек.
Я старался сесть в «буханке» назад: в темной части машины мягкий свет из грязных окон красиво выделял бороду казака с позывным Газета, подчеркивая его хитрые глаза. Но Газета был молчаливым, а Ворон постоянно говорил. Он не пытался рисоваться и явно не был корыстен — и это поневоле к нему располагало. Иногда он начинал рассуждать о том, как Россия победит Америку в войне: «Я ничего не имею против их народа, но мы обязательно пойдем дальше». Он был человеком войны, предельно органичным в разрушенном Дебальцево.
Ворон постоянно сыпал афоризмами: «На каждого сапера найдется свой минер», «Не боятся дураки, да и они боятся», — и я чертыхался, когда видел, что Миллер их не понял и решил не записывать. Впрочем, ему вообще было непросто. Когда мы после обеда снова погрузились в «буханку», Газета закурил, держа в руках целехонькую мину. Крис побелел, пару раз перехватил мой взгляд и, расширив и скосив глаза, показал, что пора сваливать. Казаки ехали взрывать найденное за день, и находки дребезжали на полу под нами.
Я поймал волну безрассудной лихости, исходящую от казаков, и стрекотал камерой, пытаясь собрать все в одном кадре: дым сигареты, оперение мины, глаза Газеты, блеск стволов, обивку «буханки». Минут через пятнадцать кто-то сказал: «Приехали». Я вышел, чтобы снять машину снаружи, и оцепенел: во все стороны до горизонта простиралось поле, изрытое окопами. Везде была сожженная земля и сгоревшая бронетехника. Во время боев здесь стояла украинская армия.
«Буханка» казаков пробиралась вдоль места, где была вкопана гаубица; все вокруг усеивали гильзы. Рядом, в окопе, копошилась пара человек в ватниках — местные жители приходили сюда в поисках еды или вещей, которые помогли бы выжить в разрушенных домах.
Казаки присмотрели здесь блиндаж — укрытие, защищенное сверху бетонными плитами. Они аккуратно сложили внутри все находки, помогая друг другу светом фонариков на дешевых телефонах. Нам сказали отойти, и я пристроил запасную камеру на корягу поближе, а сам отбежал за дерево метрах в тридцати. Ворон вышел из блиндажа первым, Газета шел позади и, привычный, даже не шелохнулся, когда в десяти метрах за его спиной огромный столб огня подбросил бетонные плиты на пару метров. Земля вздрогнула, и все вокруг заполнилось едким дымом.
Остаток поездки прошел спокойно. В Донецке все еще слышались выстрелы, зато радикально изменился ТВ-гайд в гостинице: теперь там были целые каналы, посвященные отдельным батальонам сепаратистов. В супермаркете продавались сувенирные кружки — мультяшные мальчик и девочка, как на вкладыше жвачки, но он с автоматом, а она с воздушным шариком в цветах флага ДНР. Снимать на улицах было нечего: мало что напоминало о войне, но и обычная городская жизнь почти замерла.
Миллер заставил меня договариваться о съемке в мариупольской учебке ультраправого батальона «Азов», но мой московский акцент и еврейская фамилия никого там не насторожили. Мрачную репутацию выдавала лишь свастика, которую кто-то пальцем вывел на пыльном крыле бронемашины во дворе. На стене висел пропагандистский плакат с романтичными правилами: «В бою будь жестким, но благородным; проиграв, ищи причину в себе; выиграв, оставайся скромным».
Даже «Азовсталь», гигантский металлургический комбинат, ничем меня не впечатлил — годом ранее я снимал соседний завод для истории про рабочих, и казалось, увижу такие еще не раз. Я был уверен, что замороженный конфликт на Донбассе надолго станет темой моих историй.
Через несколько недель выяснилось, что ДНР больше не аккредитует меня даже для съемок в тылу. Еще через месяц — что и украинцы решили не пускать «Новую» на фронт.
К концу весны в Киеве вышло переиздание «Врозь». Я исправил ошибки, добавил снятое в Дебальцево и прямую речь людей, встреченных за год. Всю прибыль от украинского издания я перечислил в ООН — тому агентству, которое занималось общежитием в Артемовске.
Кто-то из читателей Mashable после второго текста о Светлане связался с редакцией, попросил ее контакты и купил в Артемовске квартиру для всей ее семьи. Через год в Украине началась декоммунизация, и город переименовали в Бахмут. Днепропетровск стал Днепром.
В октябре 2016 года угрожавший мне расстрелом сепаратист Моторола погиб после взрыва в лифте. Через три месяца после него погиб Гиви. Эти убийства были то ли операциями украинского спецназа, то ли внутренней борьбой в ДНР — но мне было все равно. Я праздновал их смерти, прыгая до потолка, потом ругал себя за эту радость — и опять начинал улыбаться.
С годами я все реже вспоминал о пережитом, снова полюбил солянку и перестал вздрагивать, слыша фейерверки. Магазин у дома больше не приводил меня в ступор, я забросил «Контру», а на все расспросы стал отвечать заученными байками, не копошась в себе. Через несколько лет после последней поездки на Донбасс забарахлил мой любимый объектив: мастер вытряхнул из него металлическую крошку и спросил, не снимал ли я на заводах. Это была взвесь с «Азовстали».
Война за несколько лет стерлась из моей повседневности, но проросла внутри — ненавистью, равнодушием, травмами и болью. Иногда громкие события оставляют меня на удивление безразличным или, наоборот, пронзают насквозь. И я каждый раз пытаюсь угадать: это так реагирую я или война внутри меня?
«Мечтатели против космонавтов»
электронная книга
аудиокнига
бумажная книга
бумажная книга с автографом автора
