Евгений Фельдман. Мечтатели против космонавтов

Дорогие читатели!

По вашим просьбам мы возобновляем публикацию книги Евгения Фельдмана «Мечтатели против космонавтов» в рубрике Книга с продолжением. Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и в аудиоверсии, и в бумажном виде и даже с автографом автора!

Читайте, оставляйте восторженные комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

Глава 12. Почерневшие улицы.
Продолжение

Через час площадь перед стадионом было не узнать. В сумеречном свете красные фаеры отражались в милицейских щитах, сложенных чешуей над отрядами силовиков. Опустевшее пространство у линии столкновения заполнял газ, под ногами валялись пластиковые осколки гранат и обломки мостовой.

Майдановцы еще несколько часов пытались прорваться к Раде. Они собирались в небольшие отряды: спереди шли самооборонцы со щитами, которые периодически расступались, чтобы вперед могли выбежать метатели камней. В тылу быстро выросла инфраструктура уличной войны. Десятки людей отколупывали брусчатку, пока другие выстраивались живой цепью, чтобы передавать камни атакующим. Рядом готовили коктейли Молотова — их стали зажигать, прикладывая к раскаленным колесным дискам горящих милицейских автобусов. Смесь из бутылок выплескивалась на щиты солдат и заставляла их кататься по земле, сбивая огонь, или убегать к дежурящим позади пожарным. Вскоре автобусы вспыхнули высоченным пламенем.

На площадь вылилось столько слезоточивого газа, что его облака гуляли по окрестным улицам и при порыве ветра можно было почувствовать характерное жжение. Мой противогаз почти не помогал. Кто-то принес воду с лимоном и стал промывать глаза соседям.

Поначалу «Беркут» так и забрасывал толпу десятками светошумовых гранат, которые взрывались прямо между людьми — я видел много раненых, посеченных осколками. К темноте космонавты поменяли тактику и начали стрелять резиновыми пулями, кидать обратно камни и даже коктейли Молотова, если те не разбивались.

Несколько раз бойцы «Беркута» выскакивали из-за спин срочников и пытались нападать на зазевавшихся у линии соприкосновения майдановцев. Первые такие атаки отправили десяток протестующих в руки дежурящих рядом врачей в противогазах. Но вскоре спецназовцы столкнулись с неожиданно жестким отпором: закованных в пластиковые латы космонавтов отрывали от сослуживцев, валили на асфальт и остервенело лупили дубинками.

К ночи «Правый сектор» остановился. У линии соприкосновения были припаркованы автомобили, и во время стычки их даже аккуратно откатили в сторону — но потом вернули, перевернув набок: они стали частью новой баррикады вместе с остовами автобусов и кусками заборов.

В драке участвовали лишь несколько сотен протестующих — но тысячи стояли сзади, на холме через дорогу и вниз по улице. Они вели себя как футбольные болельщики, постоянно выкрикивая что-то типа: «Ооооо, вот это он молотовым попал!», «Нуууу куда же ты кидаешь?!» или «Смотри, тросом пытаются автобус оттащить! Мо-лод-цы!» Уже за полночь майдановцы громким ревом встретили успех дерзкой вылазки — несколько человек по крышам пробрались за линию отсечения и сверху забросали «Беркут» бутылками с зажигательной смесью.

Уличная война в первые же часы захватила многих. Олег Ляшко, эксцентричный депутат от Радикальной партии имени себя, еще недавно помогал Кличко успокаивать толпу; теперь он залез на микроавтобус с мегафоном и декламировал: «Наш майдан теперь здесь!», «Мы будем стоять до победы!», а дерущихся сравнивал со спартанцами в ущелье у Фермопил.

Я старался работать осторожно, то спускаясь вниз, то давая себе передохнуть на холме. На площади я вставал так, чтобы между мной и милицией была колоннада, сгоревшие автобусы или хотя бы протестующие — тогда у меня получалось снять их силуэты на фоне дыма. Во время одной из вылазок я увидел, что по мостовой ко мне катится граната с «черемухой», отскочил вбок и едва успел мысленно похвалить себя за скорость реакции, как прямо передо мной взорвалась вторая. Все вокруг заволокло дымом, лицо жгло, и я уговаривал себя не паниковать, вслепую выбираясь в сторону.

К ночи похолодало, и противогаз при каждом выдохе заполнялся конденсатом. Жуткий грохот разрывов пробирал насквозь, где-то рядом лязгали щиты, с холма раздавались боевые песни. Моя простенькая техника не тянула съемку динамичных сцен в темноте, но мне страшно везло. Я оказался прямо у места первого столкновения, но не попал под порошок огнетушителя; я постоянно ловил самые удачные фазы движений и вовремя уходил на холм, снимая эффектные общие планы. К тому же я успевал звонить в Москву и диктовать новости, а иногда убегал в гостиницу кварталом ниже, чтобы отправить фотографии.

Было спокойное воскресенье без громких новостей, поэтому про столкновения в Киеве писал весь мир. Я отправлял снимки Саше Земляниченко и в паузах краем глаза смотрел, как они один за другим попадают в избранное на ленте AP, а потом расходятся дальше. В тот день мои фотографии впервые опубликовали на сайте журнала Time, а в твиттере меня начал читать Джим Робертс, руководитель новостной службы в Mashable — молодом американском издании, пытавшемся скрестить мемы, айфоны, рэп и политику.

Когда я в очередной раз вернулся на площадь, первые ряды силовиков натянули противогазы и стали выглядеть миккимаус-берсерками. Неподалеку сама собой образовалась площадочка для снимающей прессы: пока я жался к стенкам, они выстроили вокруг себя негласную нейтральную зону, которую и протестующие не использовали, и силовики не атаковали. Я подумал было, не пойти ли туда, и тут коллег кучно закидали гранатами с газом.

В этот момент столбом огня вспыхнул последний милицейский автобус, составлявший линию разграничения. Майдановцы подались назад, столкновения затихли, я решил подобрался поближе, чтобы поснимать силовиков, — и почувствовал сильный удар по голове. Светошумовая граната спружинила о противогаз, отскочила к моим ногам и взорвалась. Шатаясь, я отошел в сторону, на ходу ощупывая лицо. На руке мгновенно замерзла кровь. Я подумал, что порезался, но, сняв противогаз, увидел внутри целую лужицу, натекшую из разбитого носа. На парапете рядом лежал снег; я набрал пригоршню и окунул в нее горящее лицо.

Я стоял в тихом месте, ярко подсвеченный огнем, с камерой в руках — не было никаких сомнений, что по мне стреляли прицельно как по журналисту. Меня пустили умыться в уже закрытое кафе. Я отправил в редакцию новую порцию фотографий и пошел обратно на Грушевского.