Леонид ПарфёновТрудовая крестьянская партия
ОГПУ (см. 1923) объявляет о разоблачении новой вымышленной «контрреволюционной организации». Смертных приговоров по делу не выносят, но часть осужденных казнят позднее.
Этот процесс задуман будто для симметрии к Шахтинскому делу (см. 1928) и Промпартии (см. 1930): если есть вредители в промышленности, значит, они должны быть и в сельском хозяйстве. Но главные обвиняемые — не практики, которые напрямую влияют на производство, а ученые-аграрии. Как они могут вредить? Тут чекисты аккомпанируют коллективизации (см. 1930): мол, арестованные — «идеологи кулачества», порожденные «правым уклоном» (см. 1929). Многие «проходящие по делу» специалисты действительно были единомышленниками, радели за крепкого хозяина на земле, обосновывали в своих трудах преимущества русского фермерства. Но организации не создавали и политических задач не имели.
Позднее предположат, что такое название для контрреволюционной партии в ОГПУ придумали с оглядкой на ранее существовавшую одноименную эмигрантскую организацию в Праге. И, значит, можно «увязать» выявленных «внутренних врагов» с угрозой социализму из-за границы. Всего по стране осуждено около 1300 человек. В Москве особо выделяют «группу Кондратьева — Чаянова». Якобы глава Института конъюнктуры при Наркомфине Николай Кондратьев и профессор Сельхозакадемии Александр Чаянов готовили крестьянские восстания. Им дадут соответственно 8 и 5 лет заключения, а потом расстреляют при Большом терроре (см. 1937). Та же участь постигнет и некоторых из их «подельников». За своих коллег заступался директор институтов растениеводства и генетики академик Николай Вавилов. Обвиненный в 1940 году в том числе в причастности к Трудовой крестьянской партии, он погибнет в тюрьме в 1943-м. Вавилова реабилитируют в 1955 году, Кондратьева, Чаянова и других репрессированных по делу ТКП — в 1987-м.
