БГАэростат. То да Сё
Здравствуйте!
Сегодня у нас снова — о том, о сем.
Eamon Doorley — An Eala Bhán
Как-то так получилось, что мне пришлось давать на этой неделе три длинных интервью; и должен признаться, что я подметил две вещи.
Во-первых, давание интервью — безумно утомительное занятие, полностью вынимающее из меня все силы. А во-вторых, хотя это вроде бы большой комплимент — то, что кто-то тебя расспрашивает о том, о сем, что ты думаешь о том, и о том, то есть кто-то интересуется твоим мнением — а ты, как умная Маша, делишься своей мудростью с благодарным человечеством. Но на самом деле это лишь уверяет тебя в том, что истинное дело совсем не требует слов. Если делаешь что-то, делай и помалкивай. За все эти часы интервью ничего важного я так и не нашел, что сказать, кроме одного, которое и так всем известно: мы здесь, в этом мире, чтобы помогать друг другу.
Chris Brain — Wish
И в процессе этих интервью всё время возникал один вопрос, который на самом деле интересует меня всё больше и больше: что же такое музыка? Зачем люди ходят на концерты, зачем я выхожу на сцену? Что такое там происходит? Я знаю по себе, что, когда я на сцене, я живу по-настоящему, так, будто мне на сцене поручено сказать то истинное, о чем не принято говорить в повседневной жизни. Как будто это уже не я пою, а через меня говорит что-то большее.
И всматриваясь внимательно, я понимаю, что для меня важно, кто именно на сцене, как я к нему отношусь. Если человек открывает мне портал в вечность, (а на хорошем концерте происходит именно это), мне нужно быть убежденным в его достоинстве, верить ему. Во времена героев, в 60-е именно об этом часто и ломались копья — достоин ли человек быть на сцене.
Именно это говорил тогда Сэм Кук, когда кто-то из собратьев спросил его, почему люди стали слушать не тех, кто поет красиво, а Боба Дилана. Сэм сказал: «Теперь людям стала важна правда».
Bob Dylan — One Too Many Mornings
И еще постоянным вопросом является просьба сказать, каким, по моему мнению, будет будущее и что всех нас ждет? Увы. Боюсь, что происходящее теперь в мире, к сожалению, оставит долгую тень на грядущих поколениях.
Между людьми разверзлась пропасть, и, чтобы преодолеть ее, понадобятся, боюсь, многие десятилетия, если не века.
Но великий Райнер Мария Рильке написал когда-то: «Дай всему происходить с тобой: и красоте, и ужасу. Просто продолжай идти. Ни одно переживание не является окончательным.
Lumiere — The Poor Wayfaring Stranger
А вот еще один вопрос, который я слышу всё время: «Что делать в теперешнее время, как поступать, когда люди разделились на два непримиримых лагеря по отношению к происходящим событиям?»
Во-первых, невообразимые события сегодня не являются привилегией какой-то одной страны, а происходят практически везде. А во-вторых, напомню замечательные слова философа Григория Померанца: «Дьявол начинается с пены на губах ангела, вступившего в бой за святое правое дело. Всё превращается в прах — и люди, и системы. Но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело. И благодаря ему зло на Земле не имеет конца. С тех пор, как я это понял, я считаю, что стиль полемики важнее предмета полемики».
Один мой знакомый тибетский лама Кьябдже Ургьен Тулку Ринпоче говорил: «Если к тебе подходит китайский солдат, приставляет дуло автомата и спрашивает: “Ну, что, веришь в Будду?”, нужно спокойно говорить: “В какого-такого Будду?”, потому что жизнь — вещь драгоценная, и может пригодиться для чего-то более важного, чем просто слова».
Но при этом не стоит забывать слова Данте Алигьери: «Самое жаркое место в аду зарезервировано для тех, кто во времена великого морального кризиса сохраняет свою нейтральность».
А уж как это всё совместить — каждому приходится решать самому.
Loudon Wainwright III — Do We? We Do
На днях случилось мне посмотреть документальный фильм Becoming Led Zeppelin. Давно я и думать про них не думал, и был снова, как в девятом классе, впечатлен силой и страстью их музыки. И в голову пришел простой вопрос — что же является источником этой силы и страсти?
Откуда в любви столько печали? А печаль в любви, потому что основа любви есть необходимость построить прочный дом, в котором будут расти дети, черты которых (по точному слову Марины Цветаевой) мы различали в лицах любимых. А дом — это постоянное, то, чем ты владеешь, а значит — то, что владеет тобой, то есть привязка свободной души, состоящей из света, к материальному миру, привязанность, ведущая к печали и смерти.
Соединившись в любви, мы отказываемся от своей свободы.
И это — источник бесконечной драмы, на которой испокон веку основано всё искусство.
Led Zeppelin — Since I’ve Been Loving You
Этот мир покинул Майк Ратледж — клавишник группы Soft Machine, которые были прочным основанием прогрессивной музыки, вошедшей в историю под названием «Кентерберийской сцены».
Soft Machine стали известны, когда Джими Хендрикс, попав на их концерт, зашел потом за сцену и, сказав: «Ну, ребята, вы даете!», пригласил их открывать его концерты в туре по Америке.
История гласит, что само название Soft Machine («Мягкая Машина», то есть человеческое тело) было подарено им самим писателем Уильямом Берроузом, написавшим когда-то одноименную книгу. А собралась группа в результате видения, которое было Дэвиду Аллену, первому вожаку этой группы, в деревне на острове Ибица, дома у поэта Роберта Грейвса (автора книги «Белая Богиня», которую я так часто цитирую в последнее время).
Но странности на этом не кончаются. Где-то между игранием на домашней вечеринке у Брижит Бардо и сочинением музыки для сюрреалистического спектакля Пабло Пикассо «Желание, пойманное за хвост», Soft Machine оказались современными «патафизиками».
Следует комментарий ударника и певца Soft Machine Роберта Уайятта: «Патафизика была придумана французским автором Альфредом Жарри в конце 19-го века. Это была комическая лженаука, в которой логика задом наперед и все точки зрения равны. Как говорил сам Жарри — “наука воображаемых решений”, “закон, управляющий исключениями”. Мы стали патафизиками, еще не зная даже, что это такое. Престарелый заслуженный джентльмен из числа оригинальных патафизиков пришел на наш концерт, послушал пять минут и решил, что мы достойны быть продолжателями их дела».
Вероятно, благодаря именно патафизике, в 67-м году группа Soft Machine вместе с «Пинк Флойд» стали светочами подпольной музыки Британии. А «Лаури» — орган Майка Ратледжа — был непременной частью звука Soft Machine так же, как пение Роберта Уайятта.
Да причтется он к свету.
Soft Machine – Moon in June
Еще из новостей музыки: Black Sabbath, несмотря на многолетние заверения в том, что этого никогда не произойдет, решили все-таки последний раз воссоединиться в первоначальном составе для концерта в Бирмингеме, месте, где они когда-то начинали. Ради светлого имени Black Sabbath к концерту присоединятся их духовные чада, практически «кто-есть-кто» тяжелого металла: Metallica, Slayer, Pantera, Anthrax, Mastodon, Alice in Chains и другие.
Напомню, что последний раз группа собиралась вместе в 2012-м году под чутким руководством легендарного продюсера Рика Рубина для записи альбома «13». Правда, ударник Билл Уорд тогда не принял участия в записи, заявив, что условия предложенного контракта его не устраивают. На сей раз условия, видимо, изменились, и он все-таки решил присоединиться к коллегам.
Единственный постоянный участник группы, автор всей музыки гитарист Тони Йомми говорит: «Это было невероятное путешествие, и оно не было бы возможно без Оззи, Гизера и Билла. То, что мы создали вместе, было больше всех нас и я всегда буду благодарен за это».
Black Sabbath — Who Are You?
А чтобы закрыть тему интервью — мне, честно говоря, никогда не было интересно, что думают или говорят даже мои любимые «Битлз», потому что всё, что мне было нужно, они говорили своей магической музыкой. А интервью с ними я прочитал, наверное, несколько сотен. То же относится ко всем остальным моим любимым музыкантам. Не зря Лао Цзы писал: «Кто знает — не говорит; кто говорит — не знает».
Как мы с вами уже осведомлены, человеческий мозг с его логикой является только системой фильтров, предохраняющих нас от бесконечного знания, изначально пребывающего внутри нас; и, как говорят психологи, мы знаем ответ в то же мгновение, когда задаем вопрос. Поэтому музыка обходит стороной фильтры нашего сознания, она рождается от вне-сознательного вдохновения и передает нам всё знание, которое нужно. Не зря Бетховен говорил, что музыка являет собой мудрость, значительно более высокую, чем любая философия.
А слова — они для технических инструкций, а еще — для развлечения и утешения друг друга.
Спасибо!
Мир и свет и всем нам.
Eamon Doorley — Da Bhfaigheann Mo Rogha De Thriur Acu
Загляните на книжную полку Бориса Гребенщикова: "Книга Слов" и "Книга Песен".
Предыдущие выпуски "Аэростата" можно послушать здесь.
