Анна БерсеневаМОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. АЛЕКСАНДР РОДНЯНСКИЙ
УЧЕБНИК ИСТОРИИ В ДЕВЯТИ ФИЛЬМАХ
Александр Роднянский - кинопродюсер, медиаменеджер, обладатель множества престижных премий в области киноискусства, член киноакадемий разных стран мира, руководитель кинофестиваля «Кинотавр», глава телевизионного холдинга «СТС Медиа» - мог бы написать обычные мемуары, и сам по себе рассказ о сделанном им был бы содержателен и интересен. Но он написал книгу, содержание и цель которой обозначил уже в названии - «Нелюбовь. О путинской России в девяти фильмах» (Рига: «Издательство «Медузы». 2024).
«Я, конечно, не русофоб и не враг России, - пишет в послесловии к своей книге Роднянский, резко осудивший действия кремлевской власти в феврале 2022 года, покинувший Россию, где он жил и работал двадцать лет, заочно арестованный путинским «судом» и приговоренный им к 8 годам 6 месяцам лишения свободы. - Более того, многие мои близкие упрекают меня в сентиментальном отношении к ней. И они правы. Мне нравилось жить в Москве. Я был увлечен невероятно насыщенной жизнью города с его десятками ежедневных культурных предложений. Мне очень нравились люди, с которыми я дружил и работал. Поэтому книга эта — попытка ответить на очень простой вопрос. Как мы все — и я, и мои друзья — позволили случиться всему тому, что происходит сегодня с Россией. Страной, ведущей несправедливую кровавую войну с Украиной и репрессирующую собственных граждан. Как мы позволили? Где ошиблись? Не возражали? Пошли на компромисс?».
Книга, в которой эта попытка Александром Роднянским осуществляется, может стать заметным учебником истории России новейшего времени. Именно истории, потому что каждый из фильмов, которые он спродюсировал, стал знаковым этой истории явлением. «В каждой главе я стараюсь рассказать, - пишет он, - как именно тот или иной фильм может помочь современному зрителю и читателю точнее понять, что представляет собой Россия времен Владимира Путина».
Точно как в современной истории и в современной же российской жизни, есть среди его фильмов вялый компромисс с начальственными персонажами - фильм «Стена» по произведению борца за скрепы Владимира Мединского; ему в книге даже отдельной главы не отведено, настолько невыразительно это кино, снятое вследствие соблюдения Роднянским «правил игры». Есть и «9 рота» (2005) или военный блокбастер «Сталинград» (2013) режиссера Федора Бондарчука - осторожная попытка вывести войну как явление, и особенно Отечественную войну, из зоны сплошного патриотического восторга и милитаристского громыхания.
Но, в отличие от многих российских кинодеятелей, Александр Роднянский не ограничился осторожными попытками - он не побоялся пойти наперекор путинскому идеологическому мейнстриму. Именно это делает его масштабной фигурой и современного кино, и современной истории, причем не только российской.
Ценность кинотриптиха Андрея Звягинцева, состоящего из фильмов «Елена» (2011), «Левиафан» (2014) и «Нелюбовь» (2017), которые спродюсировал Роднянский, географическими границами России не ограничивается, о чем и свидетельствует огромное число международных наград.
Однако в главах, посвященных этим трем фильмам, он не сосредоточивается на исследовании того, что привело к такому грандиозному мировому успеху. Александр Роднянский придерживается задачи, самому себе поставленной.
Важной характеристикой «Елены» он считает то, что этот фильм стал «невероятно точным портретом российского общества конца первой декады XXI века. Это фильм-зеркало, который вывел на экран общество, больное чудовищным неравенством, расколотое на враждебные социальные группы. За простым, отчасти детективным сюжетом фильма открывается настоящая энциклопедия современной российской жизни. Во всех ее деталях и измерениях». Вместе с тем, напоминает Роднянский, «Елена» - это «рассказ не про классовые битвы, а про моральное падение. Про то, как происходит финальная катастрофа в душе человека. Это история об Апокалипсисе».
Выход «Елены» на экраны совпал с началом десятилетия российских протестов. И то, как этот фильм был встречен обществом - а продюсер, естественно, внимателен к таким вещам, - заставило Александра Роднянского воспринимать их не с безудержным оптимизмом.
«Елена» Звягинцева ставила диагноз обществу и предлагала зрителю задуматься. А зритель делать этого в массе своей не хотел. Уличные протесты, пусть порой и достаточно многолюдные, не отражали настроения большой страны, которая не только не хотела обращать внимания на проблемы, но и с подозрением, а то и с открытой ненавистью относилась к тем, кто смел говорить о них. Или того хуже — требовал их решить. «Елена» прошла в эфире с большим успехом, но при этом фильм не вызвал в обществе резонанса. Не вызвал обсуждений или даже критики. С грустью я объяснял себе это простым и страшным обстоятельством: российские телезрители и в особенности телезрительницы приняли сторону главной героини фильма. Им не о чем было спорить или дискутировать, потому что фильм попал в их представление о праве и справедливости. Им показалось, что Елена права, и они одобрили финал — вместо «богатого» в хорошую квартиру заселились «достойные» люди».
Пожалуй, это был первый звоночек глубокого, глубинного неблагополучия российского общества. Все, что связано с фильмом «Левиафан», стало уже не звоночком, а набатом.
«Левиафан» — самый известный российский фильм путинской эпохи, - пишет Роднянский. - Пусть такое утверждение звучит несколько самонадеянно, но это так. Никогда прежде и, вероятно, никогда в обозримом будущем российская киноиндустрия не сможет похвастаться фильмом не просто такой фестивальной судьбы или с таким же количеством престижных наград, но и ставшим, по сути, именем нарицательным как в России, так и далеко за ее пределами. Фильмом, определившим эпоху».
Рассказывая историю бытования «Левиафана» в общественном сознании, Роднянский в очередной раз повторяет, что фильмы Андрея Звягинцева - это никогда не публицистика, и «тот факт, что в них можно увидеть политику, — не более чем свидетельство их аутентичности, ведь политика — это неотъемлемая часть человеческой жизни. В «Левиафане» присутствует библейское пространство. В этом пространстве сосуществуют и красноречиво бездетная жена Николая, и испытуемый судьбой (или Богом) бедный Иов, и интеллектуальный труд Гоббса — все то, что дает пищу пытливому уму. Это и есть кино Андрея Звягинцева — с внешней стороны простое, но скрывающее за собой бездну».
В феврале 2015 года, после захвата Крыма, статьи о выходе «Левиафана» оказались в международной прессе единственными положительными новостями о России. Но вывод, сделанный продюсером из наблюдений над тем, как был встречен этот фильм мировой общественностью (о реакции российского начальства, государственного и церковного, нетрудно догадаться даже тому, кто не наблюдал ее в режиме реального времени), неутешительно парадоксален: «Международные зрители ужаснулись страшной российской истории о бесправии маленького человека и решили, что они теперь понимают Россию. На деле же «Левиафан» к настоящей России оказался скорее комплиментарен. Вот только понял я это значительно позже».
В связи с фильмом «Нелюбовь» о комплиментарности к России говорить не приходится. Само его название - «это антоним всего того, что мы понимаем под гуманизмом, эмпатией, состраданием, сочувствием. Душевная пустота, неспособность испытывать чувства, не связанные напрямую с собственным комфортом или выгодой». И все эти черты, ставшие в российском обществе определяющими, показаны Андреем Звягинцевым с ошеломляющей художественной точностью. «Детали и перфекционизм режиссера создают очень точный и подробный образ Москвы. Герои живут жизнью, понятной москвичам разных страт».
Отыскать в этом фильме политический подтекст было сложнее, чем в «Левиафане», но идеологическая прислуга с этим поиском справилась: провластные рецензенты усмотрели в нем поклеп на российское общество. Отношение же этого общества к полномасштабной войне России против Украины показало: то был не поклеп на него, а точнейшая его характеристика.
«О нынешней войне страна не знает почти ничего — разве что информацию из официальных сводок министерства обороны. О цене, которую страна платит за эту войну, в них не упоминается. И все же не вспоминать о «Нелюбви», читая новости из Украины и сопоставляя их с новостями абсолютно мирной российской жизни, довольно сложно. Трагедия Мариуполя с десятками тысяч жертв, гуманитарная катастрофа, равной которой в Европе не было со времен Второй мировой, не произвела на российское общество особого впечатления. Оно ее как будто не заметило. Но не заметило оно и жертвы российского Белгорода, ставшего прифронтовым городом с ежедневными обстрелами. Не замечает оно и цену, которую российская армия платит за свое продвижение по Украине. В «Нелюбви» Звягинцев угадал внутреннее состояние общества. Путинизм — это идеология тотального цинизма. Уверенности в том, что в жизни не существует ни ценностей, ни принципов, ни идеалов. Есть только интересы. И все в мире рассматривается только с позиции «выгодно» или «невыгодно». Идет ли речь о событии политическом, общественном, культурном или, скажем, об авиационной бомбе, угодившей ранним утром в жилой дом. Именно это и породило «нелюбовь», а уже она, в свою очередь, создала в обществе ту атмосферу, в которой война абсолютно возможна и даже приемлема. Когда можно начать агрессию в адрес соседнего государства под абсолютно лживым предлогом и легко согласиться с этим. Для меня фильм «Нелюбовь» с самого начала был страшнее «Левиафана».
Этот фильм был снят уже после захвата Крыма. И было бы странно, если бы Александр Роднянский обошел в своей книге болезненную для него тему: почему он остался в России и делал там кино?
«Я не уехал из России еще и потому, что верил в то, чем занимаюсь, — в кино. Именно в этот период, уже после Майдана, вышли два важных для меня фильма — «Левиафан» и «Нелюбовь», прозвучавшие во всем мире. Я сказал себе: «Да, я украинец, я люблю Украину, это моя страна, у меня по-прежнему украинский паспорт, но я живу в большом городе Москва, в котором у меня много друзей и где я могу серьезно заниматься тем, во что верю и что считаю важным». Кроме того, Россия 2014 года все еще была другой страной. В марте того года по центру Москвы прошел «Марш мира». Почти 50 тысяч человек с антивоенными лозунгами и украинскими флагами ходили у стен Кремля. Уже проклевывались элементы авторитарной политической линии, но это еще была страна с яркой независимой прессой, качественными театром и кино, с миллионами образованных и демократически мыслящих людей. И я был частью этой среды, в которой надежда на позитивные изменения, на диалог не умирала до последней минуты. И для них я и делал кино с важнейшим российским режиссером».
Можно по-разному к этому относиться (и Роднянский, можно не сомневаться, сталкивается с разным к этому отношением), но и фильмы он продолжал делать в России именно до последнего. Когда уже стало понятно, что масштабных проектов ему просто не позволят, он переключился на продюсирование фильмов молодых режиссеров. В то время Netflix и Apple TV начали сотрудничать с российскими производителями кино и сериалов, тут же появились Окко и другие платформы, намеревавшиеся соперничать с гигантами мировой киноиндустрии, и это дало Роднянскому уверенность в том, что ему удастся выпустить в жизнь киноистории, способные «проговорить время». Уверенность его, как обычно, не оказалась напрасной - свидетельством ей стали спродюсированные им фильмы трех учеников Александра Сокурова.
Первым из них была «Дылда» (2019) Кантемира Балагова. Александр Роднянский с большой любовью пишет и о фильме, который он называет «тихим душераздирающим стихотворением о последствиях войны, грустной поэмой об одиночестве, горе и травме, в которой есть эхо войны и судьбы растоптанных ею людей», и о его режиссере. Но не забывает и о теме своей книги. Теперь, когда «Дылду» невозможно посмотреть на легальных российских ресурсах, так как этот фильм «противоречит традиционным российским ценностям», особенно существенным выглядит напоминание Роднянского о том государственном векторе, который ясно обозначил эти «ценности» как раз в то время, когда он был снят.
Это был «вектор движения всей страны, в которой в 2017 году был принят закон о «декриминализации побоев», он же закон о «декриминализации домашнего насилия». Даже сухие цитаты из новостей об этом законе до сих пор звучат совершенно дико: «Владимир Путин подписал закон, декриминализирующий семейные побои. Под „побоями“ в подписанном законе подразумеваются действия, „причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий“. Если такие побои совершены впервые, они переводятся из разряда уголовных преступлений в разряд административных правонарушений. За них будет грозить только штраф 30 тысяч рублей, арест на 15 суток или исправительные работы. Ранее соответствующие поправки приняли в Госдуме большинством голосов: за них проголосовали 380 депутатов, против были трое. В ходе обсуждения законопроекта предлагалось оставить в УК УК наказание за побои беременных женщин и детей, но эта инициатива была отклонена». Эти маленькие детали — нежелание наказывать тех, кто подвергает побоям детей и беременных, — очень много говорят о России Владимира Путина, который так любит называть ее оплотом традиционных ценностей».
Каждый год бывший президент США Барак Обама публикует список фильмов, сериалов, книг и музыкальных альбомов, которые произвели на него наибольшее впечатление. В 2020 году в этом списке оказалась «Дылда».
В связи с фильмом Киры Коваленко «Разжимая кулаки» (2021), который Александр Роднянский спродюсировал и назвал «окном в совершенно другую Россию на фоне подчеркнуто «белого» кинематографа», - он обращает внимание еще на одну важную болевую точку российской действительности - на жизнь многочисленных народов, ее составляющих.
«Кира повторяла, что «Разжимая кулаки» родился из фразы, найденной в романе Уильяма Фолкнера «Осквернитель праха»: «Немногие могут выдержать рабство, но никто не способен выдержать свободы». Для Киры эта мысль стала фундаментом, на котором она выстроила фильм. Слова Фолкнера звучат актуально, не только когда речь идет о девочке, запертой в крошечном кавказском городе, но и когда мы говорим о целой стране. Война в Украине подвела черту под тремя десятилетиями истории России после развала Советского Союза», - пишет Александр Роднянский.
А журналист Олег Кашин написал уже о той черте, непосредственно перед которой был снят режиссером Владимиром Битоковым фильм «Мама, я дома» (2021) - последний фильм, спродюсированный Роднянским в России: «Фильм имел успех на фестивале в Венеции осенью и ждет теперь российского проката так же, как сама Россия ждет новой украинской войны, — если оба события действительно произойдут, на новом военном фоне фильм Битокова будет смотреться, наверное, еще более впечатляюще».
Долго ожидать не пришлось - рецензия Олега Кашина вышла 21 февраля 2022 года.
И уже совсем скоро стало понятно то, о чем Александр Роднянский пишет сейчас в своей книге. В фильме «Мама, я дома» речь идет о матери, сын которой погиб в ЧВК. Мать, живущая в нищей российской провинции, предстает несчастной, ничего не знавшей ни о том, что ее сын находился далеко за пределами России, ни о том, что он там делал.
Некто Александр Сергеев-Врублевский начал свою рецензию на этот фильм в лучших традициях гопнической кинокритики: «Либеральная перхоть решила все-таки снять художественный фильм о русских наемниках. Продюсером стал Роднянский, а режиссером какой-то тип из Кабардино-Балкарии». Однако в рецензии гопника содержалось и наблюдение, в точности которого Роднянскому, как и миллионам людей, имеющих представление о разнице между добром и злом, вскоре предстояло убедиться: «Для чэвэкашника смерть на поле боя и путь в Вальгаллу гораздо предпочтительнее смерти в постели. Так что никакие матери их не ищут. Все в курсе, чем они занимаются, чем рискуют и для чего это делают».
Роднянский с горечью замечает в этой связи: «То, что в нашем фильме было экзотикой, сейчас не просто норма, а рутина. Как и борьба ближайших родственников погибшего за «гробовые».
Книгу свою он завершает словами, которые когда-то дали название фильму Александра Ромма: «И все-таки я верю». Точнее было бы, пожалуй, сказать, что Александр Роднянский пытается убедить себя в их справедливости по отношению к России.
«Я не делю людей по принципу их этнического происхождения, расы, гражданства или места рождения. Я оцениваю их только на основе их поступков и взглядов, - пишет он. - Так меня научили в детстве. И этому простому принципу я не изменю. Я знаю россиян. Я встречал многих из них, многими восхищался, многих уважал. Кого-то презирал и не любил. Как это происходит в любой стране и с любым человеком. Я видел и снимал миллионные протесты в Москве, положившие конец СССР. Я восхищался блистательными кинематографистами, работавшими в этом городе, и учился у них, я искал знакомства со знаменитыми интеллектуалами — писателями, учеными, критиками, музыкантами, художниками. Я понял, что такое бизнес, общаясь и путешествуя по миру с самыми успешными российскими предпринимателями, я построил в команде с одаренными коллегами прекрасную компанию, удивившую международных инвесторов на американской бирже NASDAQ, я спродюсировал несколько десятков фильмов и сериалов, ставших событиями в российском и международном кино. У меня были друзья… Как же я могу не любить Россию? Я переживаю. Скорблю. Мне грустно. И больно».
Искренность этой скорби не вызывает сомнений. И, возможно, именно поэтому книга Александра Роднянского не дает ответа на вопрос: как могло такое произойти с целой страной, как она дошла до такой моральной деградации? Сквозь кристалл любви ответ на этот вопрос дать, наверное, невозможно. Как и сквозь кристалл ненависти, впрочем.
Эта книга важна не ответом, а описанием и осмыслением иррационального процесса - когда в путинские времена одновременно происходило развитие искусства и деградация общества и морали. Потому она и может стать учебником истории России для людей, которых с детства учат не подпадать под власть штампов и анализировать действительность во всей ее полноте. 
