Сергей Гандлевский. «Дорога №1 и другие истории»

Мы продолжаем публиковать книгу книгу Сергея Гандлевского «Дорога №1 и другие истории». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу и еще три других, поскольку это четырехтомое собрание сочинений Сергея Гандлевского. 

Читайте, покупайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

Бла-бла-бла о главном

Лев Рубинштейн. Духи времени. М.: КоЛибри, 2007

Есть такая маленькая читательская хитрость: сперва пробежать какую-нибудь статью по диагонали и посмотреть – что автор цитирует, сверить вкусы. И если цитаты не вызывают протеста, то прочесть и собственно статью. Впрочем, и в личном общении мы тоже автоматически «берем пробу»: допустим, новый знакомый еще рта толком не открыл, но если вы на ходу обменялись улыбками, когда толстуха на перекрестке, перекрывая шум трафика, кричит в мобильный телефон: «Аспирин дал? Письмо Татьяны спросил?», с таким можно иметь дело. Чужая речь, которой обильно пересыпаны монологи Льва Рубинштейна, все эти смешные, абсурдные или зловещие обмолвки времени действительно интересны – симптоматичны и многозначительны. Практически каждый очерк книжки «Духи времени», как и большинства писаний автора, самозарождается из сущего пустяка: надписей от руки на бетонных ограждениях вдоль полотна ж/д и в местах общего пользования, курьезных объявлений, лозунгов и рекламы; реплик, некогда выхваченных боковым слухом из бубнежа советской давки, из коммунального гама и из говора сегодняшней улицы, короче говоря, – из будней языка, чертополоха речи. 

О чём эти эссе? Обо всём сразу, вроде застольной болтовни литераторов. Немного воспоминаний, чуть-чуть филологии, анекдот, бла-бла-бла о «тайнах гроба», сплетня-другая, сердечность пополам с зубоскальством – и автор, как заскочивший мимоходом приятель, косится на часы, договаривает что-то второпях, вдевая руки в рукава, роняет “Абымаю” и спешит по своим делам.

И – ни одной сентенции, эффектного финального аккорда, авторитетного вывода (о времени, пространстве, власти, природе, природе власти, стране, искусстве и т. п.) – буквально нечем пополнить цитатник. Будто автор рефлекторно стряхивает с себя всякий апломб, как начальническую руку с плеча. 

При всем при этом – уйма соображений и наблюдений, которым, чтобы стать блестящим афоризмом, не хватает только подозрительного блеска и категоричности. Вероятно, именно такого рода умственную деятельность имел в виду Владислав Ходасевич, когда сказал: «она была верна, а потому умеренна…». Автор не мыслитель на котурнах, а «всего лишь» умница в сандалетах на босу ногу – и, похоже, его вполне устраивает, как он выглядит. 

Кажется, ни разу по ходу артистически-легкого, но, по-существу, исповедального повествования не употреблено слово на букву «л». Но и в его отсутствие очки раз-другой запотевают, ведь внимание – главное бытовое проявление подразумеваемой эмоции; недаром женщины нередко объясняют свой выбор фразой «Он ко мне очень внимателен». А здесь – сплошь знаки внимания: духи матери, танцы отца, присказки бабушки, выходки внучки… 

Трудно объяснить «на пальцах», что такое поэзия, но можно прочесть какое-нибудь стоящее стихотворение, и чувствительный человек поймет, о чем речь. То же и с понятием «интеллигентности» – любимице былых молодежных диспутов и печатных дискуссий. Да – вот же она, в натуральную величину: целых 300 с лишним страниц образцовой интеллигентности. Ум без самомнения, порядочность без нотаций, естественные веселье и грусть, гражданские чувства без натуги, личное достоинство без заносчивости, а главное, может быть, – бодрость духа, хотя под любым углом зрения – дело швах. Правда, интеллигентность тут, в порядке исключения, приумножена большим литературным даром, но это уже – игра случая, счастливый, так сказать, билет. 

Лотерея лотереей, но я бы не торопился завидовать «баловню» и его «шальному везению». Помните анекдот про мужика, донимавшего Бога просьбами сделаться героем Советского Союза? Богу надоело это нытье, и Он взял да и внял мольбам. И мужик внезапно обнаружил себя в обугленном окопе, а прямо на него с грохотом и лязгом несся вражеский танк. Я клоню к тому, что лирический герой книжки (а такая эссенция душевного опыта, разумеется, – разновидность лирики), вроде бы, – личность гармоническая. Но в дармовую гармонию верится слабо. Чего не видал – того не видал. Думаю, что под авторскими уравновешенностью, легкостью и добродушием денно и нощно бесшумно работает целое машинное отделение самообладания, строгого вкуса, и разных прочих сдерживающих центров. 

И нотабене напоследок. По известным обстоятельствам нескольких поколений отечественных литераторов, во всяком случае какая-то их часть, были отлучены от печатного станка. Проблема «писатель и профессиональный найм» отпадала сама собой. Долгое культурное изгойство вдобавок ко всем своим очевидным изъянам имело еще одно вредное следствие – необязательность для писателей-отщепенцев трудовой дисциплины: есть настроение – пишешь, нет – нет; кому какая разница, раз все равно «в стол». Сама ситуация расхолаживала. Люди не от хорошей жизни пребывали в положении дилетантов-бессребренников, пописывающих бар. На первый взгляд, такое положение вещей совсем неплохо и отвечает расхожим представлениям о вольном художнике, но, если вдуматься, – как-то чересчур. Если вдуматься, вся эта издательская обязаловка: сроки, объем и т. п. тяготит, конечно, и действует автору на нервы, но, в то же время, и способствует (см. историю искусства). Внезапно обстоятельства изменились, и тема профессионального заработка естественным образом возникла. И Лев Рубинштейн, известный в андеграунде писатель за сорок, обремененный подпольными, понятными и почетными, предрассудками и комплексами, вот уже десять лет работает в периодике – и все, вроде бы (включая и изящную словесность!), от его поденщины только в выигрыше. Вот это и впрямь достойно зависти! 

Закроешь книгу, закуришь, пройдешься туда-сюда по квартире – как хорошо и человечно, просто нет слов! Вернее, есть, вот они. Какая странная, все-таки, штука жизнь. Одновременно страшно короткая и на удивление длинная. И сколько в ней (я, надеюсь, все успевают за мной записывать?) и хорошего, и огорчительного. Точка. И как это все у этого Льва Рубинштейна славно, складно и просто получилось!? Практически на пустом месте, из ничего! Что значит «как»!? На то и талант! Восклицательный знак.

2007

Купить книги Сергея Гандлевского
Том I | Том II | Том III | Том IV