Ответ на письмо
«Вопрос из "Статского советника" - о том, что укреплению государства у нас служат сатрапы и палачи, а развалить его стремятся герои и мученики.
При всей кошмарности Пригожина и симпатичности Яшина - первый действует в целях сохранения России как единой страны (вопрос не в средствах - в цели).
У второго если и есть такие стремления - это, кажется, не важнейший вопрос для него.
Отсюда вопрос: Кто из них более матери-истории ценен?»
Это зависит от того, что вы считаете более важным: интересы государства или интересы людей, живущих в государстве. Сторонники первой позиции («люди должны служить государству») называются «государственниками», и они бывают самых разных оттенков – от монархистов до сталинистов. Сторонников второй позиции («государство должно служить людям») очень обобщенно называют «либералами», и они тоже бывают ста разных нюансов.
Я – либерал. Это значит, что, по моему убеждению, хорошее государство должно прежде всего заботиться о том, чтобы его гражданам было хорошо. «Хорошо» означает помогать слабым и не мешать сильным; обеспечивать всем вне зависимости от происхождения равные возможности; осуществлять проекты, которые помогают каждой личности развиваться. «Сильное государство» в понимании либерала сильно тем, что сильны его граждане, все и каждый, а не тем, что этого государства боятся соседи.
У меня в романе «Аристономия» есть определение идеального государства - «аристополиса»: «Аристополисом можно назвать страну, если она обеспечивает достойное существование и полноценное развитие своих граждан; существует в соответствии с твердыми моральными нормами и способна эти принципы охранять; обладает исторической ответственностью и политической выдержкой; зиждится на солидарности и прочности общества; относится к другим странам с уважением и эмпатией, но при этом способна защититься от агрессии».
С точки зрения «государственника» интересами, свободой, правами, даже жизнью каждого отдельного гражданина можно жертвовать ради того, чтобы государство было великим, причем величие трактуется прежде всего как грозность, военная мощь, державность. Государство превращается в сверхидею, сакрализируется, обожествляется. «Россия, священная наша держава», - поется в гимне.
В этом смысле Пригожин, говорящий, что ради сохранения «единой и неделимой» допустимо превратить Россию на много лет в Северную Корею, конечно, гораздо больший государственник чем «Единая Россия», члены которой все-таки предпочли бы жить в Северном Дубае.
Для либерала же качество страны важнее ее размера. Какие-то части захотят отделиться – пускай. Я считаю роковой ошибкой Ельцина то, что в девяностые он затеял войну с Чечней вместо того, чтобы сказать: «Хотите отделиться – отделяйтесь, убивать за это мы никого не будем».
Так что спросите сами себя, что для вас лучше: жить свободно и достойно в обычной, средней, невеликой стране (Россия и есть средняя, абсолютно невеликая по всем экономическим, научным, культурным показателям) – или жить несвободно и недостойно в «священной державе», которая ощетинена во все стороны ядерными ракетами.
И прежде чем возражать мне, что Россия в любом случае должна уметь себя защищать, иначе ее проглотят более сильные державы, посмотрите еще раз на мое определение «аристополиса» - самую концовку. И скажите: умеют ли себя защищать от агрессии недержавная страна Израиль и недержавная страна Украина?
