Издательство BAbookДмитрий Губин. Германия, где я теперь живу
Дорогие читатели!
Мы продолжаем публиковать книгу Дмитрия Губина «Германия, где я теперь живу». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу еще и в аудио версии. Книгу совершенно замечательно прочитал сам автор.
Читайте, слушайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
Как быть человеку, вдруг осознавшему, что все, что бы он ни написал про Германию, будет рассказом не про Германию, и даже не про одну из 16 федеральных земель Германии, и даже не про одну из исторических земель (как Франкония или Швабия), а про отдельно взятое особое (причем своею особой особостью) место?
Вот мы в Вольфом, привыкшие к повседневной немецкой любезности, когда стая чирикающих «danke!» «bitte!», «gerne!» весь день кружит возле тебя, — приезжаем на Wanderung[1] в милую альпийскую деревушку. Хозяин гастхауса с лицом, вырубленным из местного сланца, смотрит на нас без тени улыбки. Он суров. Мы грешны. Но утром он кормит нас таким завтраком, что хватит на альпийский егерский полк, и чуть не силой всучивает в дорогу бутылку местного ликера. Но опять же, — без малейшей улыбки. Я полюбил в Германии Wanderung. Я часто бываю в Альпах. Поэтому я знаю, что и вести себя максимально сурово, и давать постояльцам в подарок местное спиртное (полагаю, все же включенное в счет) — не альпийская, но типично альгойская черта. Но я не знаю, она охватывает весь Альгой — или лишь пару горных коммун. Я не знаю, встречается ли такая суровость, скажем, на севере, где-нибудь в земле Мекленбург — Верхняя Померания, или на сказочном острове Рюген, где (я слышал от швабов) живут великаны об одном глазу и люди с песьими головами?!
Это немцу, приехавшему в Россию, легко. Он может ткнуть пальцем на карте в любой областной город, купить билет и найти по приезде с гарантией а) улицу Ленина с памятником Ленину, б) напоминающий официальную делегацию компартии ряд голубых елей перед зданием с классическим портиком и колоннами (бывший горком партии, ныне городская администрация), в) унылые окраинные районы с бесконечными советскими типовыми панельными домами. И он может быть уверен, что видел как минимум половину России.
А для иностранца Германия — разноцветные камешки смальты, вода в решете, хлопушка с конфетти. Когда ты спрашиваешь немца: «Что значит быть немцем?», в ответ можешь услышать, что твой собеседник себя немцем и не считает. А считает, например, берлинцем. Или баварцем. Или вообще хорватом, хотя этот хорват не просто в Германии родился, но здесь родился и его отец. А чаще всего ты слышишь от немца в ответ, что он считает себя не немцем, но европейцем.
Поэтому вопрос: «Что объединяет всех немцев?» — мой любимый. Особенно когда я добавляю: «Кроме немецкого языка?». Глаза тех, кому я его задаю, сразу расширяются, как у кошки, повстречавшейся разом с собакой и с мышью.
Однажды я спросил об этом целую компанию, в которой каких только немцев не было: от учительницы на пенсии из Саксонии до бывшего беженца: иракского курда и по совместительству скрипача-оркестранта. Вот, если конспективно, что они мне выдали:
• Любовь к ферайнам, то есть к клубам по интересам.
• Любовь к FKK, Freikörperkultur, «культуре свободного тела» — то есть к тому, что в России с двусмысленной усмешкой зовется «нудизмом».
• Любовь к Рождеству, Пасхе, Масленице, Сильвестру — да и вообще к праздникам. И любовь к особым праздничным дням, типа дня Святого Мартина или дня Святых Трех Королей.
• Любовь к Wanderung.
• Любовь к велосипедам.
• Любовь не просто к прогулкам, а к тематическим маршрутам и тропам.
• Любовь к времени урожаев: например, тыквы (Kürbiszeit), но особенно — спаржи (Spargelzeit).
• Любовь к дёнерам, то есть, по-питерски говоря, к шаверме, а по-московски, к шаурме.
• Любовь, в зависимости от региона, к пиву либо вину.
• Любовь к картофелю.
• Любовь к черному хлебу (в отличие от соседней Франции, где едят в основном белый).
• Любовь к местному диалекту.
• Любовь к собакам и кошкам.
• Любовь к автомобилям…
Кто-то (кажется, повар из Бадена) пыталcя внести в этот список Ordnung, знаменитый немецкий порядок, но с ним не согласились остальные. То есть согласились, но сказали, что представления об Ordnung в Саарбрюкене и Берлине точно различные. И что представления о ежедневной норме потребления рислинга в Кохеме на Мозеле будут восприняты как пьянство горькое в пивопьющем Регенсбурге на Дунае.
И вот тогда я понял, почему задуманная сразу по прилету книжка о Германии у меня откладывается год за годом. Я хотел написать объективную книжку про всю страну. А для этого над Германией нужно воспарить до высот главреда журнала Spiegel (или хотя бы федерального канцлера).
И я понял, что мне нужно писать про ту Германию, которую знаю только я. Про Германию человека, переехавшего сюда в возрасте 53 лет и до этого знавшего по-немецки только «Hitler kaputt!» Живущего в 300-тысячном баварском Аугсбурге и больше всего общающегося с интернациональной труппой местной оперы. Ведущего жизнь freiberuflicher Journalist, — вольного стрелка, не связанного необходимостью ездить на работу. Не имеющего детей (это существенно. С одной стороны, больше свободы в поездках, а с другой — никакого опыта в таких темах, как детский сад, школа и немецкие дети).
Что-то про свою Германию я знаю лучше других. Вам ведь не доводилось, наверное, регистрировать однополый брак в ЗАГСе Аугсбурга, а потом пить на главной улице города шампанское у фонтана Нептуна вместе с единственной свидетельницей и гостьей на свадьбе, присяжной русско-немецкой переводчицей? Вы не отмахивали на велосипеде шестьдесят километров от Аугсбурга до Диллингена-на-Дунае и не вваливались, потные, в шортах-велосипедках, в местную церковь, и не попадали в круг улыбающихся монашек, которые говорили вам: «О! как хорошо, что вы зашли! над вами! Над вами такая роспись на потолке — обязательно взгляните!» Вы не сидели в Гамбурге в разбитом и разбитном баре Zum Goldenen Handschuh, полном фигурно изъеденных жизнью алкоголиков, — том самом, где замечательный режиссер Фатих Акин снял фильм про маньяка-убийцу[2], и где у каждого полное ощущение, что съемки продолжаются? Вы, поди, не переносили летом рабочий кабинет под ивы на FKK-пляж на озеро Auensee, полное диких гусей и домашних голопопых фрау и господ в возрасте в среднем за 70? Вы не видели, как крестят ребенка у протестантской капеллы в цветущем яблоневом саду на склоне Альп, а женщина-священник играет во время церемонии на кларнете?
Но это — моя Германия.
Я пишу про нее книжку по еще одной очень важной причине. Хотя в 2020-х в Германии проживало более 2 000 000 человек, чей родной язык — русский, документальных книжек про Германию никто из них почему-то не написал.
Удивительно, но факт: на русском языке таких книг нет[3]. И даже на английском документальных книг про современную Германию нет[4].
Эта несправедливость судьбы требует моего вмешательства.
1. В русском языке слова для обозначения пешего похода нет. В последнее время нередко используется американское «трекинг». Но я буду использовать немецкое «вандерунг». Про вандерунг в этой книге будет целая глава.
2. Фильм «Der Goldene Handschuh» («Золотая перчатка») снят по роману Хайнца Штрунка с таким же названием.
3. Если быть точным, я таких знаю лишь пару: обе написаны журналистом и германистом Сергеем Сумленным и приведены в библиографии в конце этой книги.
4. На это сетовал в своей книжке «Why The Germans Do it Better», «Почему немцы делают это лучше», английский журналист Майкл Камфнер.
Купить электронную книгу целиком
Купить аудиокнигу
