Дмитрий Губин. Германия, где я теперь живу

Дорогие читатели!

Мы продолжаем публиковать книгу Дмитрия Губина  «Германия, где я теперь живу». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу еще и в аудио версии. Книгу совершенно замечательно прочитал сам автор.

Читайте, слушайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!

Редакция Книжного клуба Бабук

В свое первое немецкое утро я проснулся не от солнца.

А от того, что ровно в семь церкви включились снова. Что именно в семь – это я понял, еще не вполне проснувшись. Бум… бум… бум…

С седьмым «бум…» я подошел к окну взглянуть на улицу. Вольф спал, поскольку дар абсолютного слуха он на ночь сдавал в багаж.

Здание напротив наших окон, я запомнил накануне, занимала какая-то фирма, и я спокойно подошел к окну голым. В окнах, расположенных на расстоянии… эээ… метров, наверное, семи от наших (средневековое градоустройство!) за компьютерами сидели две женщины. Одна из них повернула в мою сторону голову («ничего интересного, просто голый мужчина, мало ли мне их сегодня встретится на FKK-пляже») и снова уткнулась в монитор.

…Ну, хорошо, это я сочинил, все было гораздо хуже. Женщины сидели за работой, не удостаивая меня взглядом. То есть, еще раз: в 7 (семь!) утра в Германии люди были уже в офисе!!!

Я не хочу врать, будто вся Германия к 7 утра садится за компьютеры в офисах. Вовсе нет. Но то, что офисная Германия начинает жизнь раньше офисной России, — это факт.

7 утра — это исключение, конечно. Просто офис напротив отеля «Лохбруннер» был офисом строительной фирмы. А стройки в Германии начинают работу действительно рано. Если ровно в 7 под окнами спальни начинают забивать сваи или с бульдозерным рыком рыть котлован — это нормально. Но и присутствия, госучреждения открываются рано. Скажем, аугсбургский Standesamt («штандес’амт»), то есть ЗАГС, куда мы с Вольфом вскоре придем, чтобы узнать, какие документы нужны для регистрации брака (и получим список, по длине соперничающий со списком кораблей из «Илиады») — он открывает двери в 7.30.

7.00 — это время начала работы церквей, офисов, строек, газонокосилок (да, и тоже под окнами спальни!), мусоровозов, а порой и целых огромных аэропортов (как, например, дюссельдорфского: представьте себе, он закрывается на ночь!). 7.00 является окончанием одного из общих для всей Германии понятий: Ruhezeit, «руэцайт», «тихое время»[1] . Любой немец впитывает представление о Ruhezeit с молоком матери. А служба по контролю за качеством детского питания, уверен, следит, чтобы представление о Ruhezeit составляло не меньше 10% в каждой молочной смеси. Иначе чем объяснить, что немецкие дети, по сравнению с русскими, так удивительно мало плачут?! (И – мне только что пришла эта мысль! – представление о Ruhezeit в Германии входит еще и в состав собачьих кормов, поскольку собаки здесь почти не лают...)

Ruhezeit – это с 22.00 до 7.00.

Я хотел даже добавить: «И точка!»

Но точку поставить не могу.

Потому что иногда к ночному тихому времени (когда точно ни одна стройка не будет работать: это не Россия и не Эмираты!) добавляется еще час-другой посреди дня. Например, в ближайшие к моему дому контейнеры для сбора стекла запрещено выбрасывать бутылки с 12.00 до 14.00: чтобы никто не мешал дневному сну малышей (и пенсионеров) по соседству. Но в других местах такого ограничения нет. И в моем доме никакого дневного «тихого часа» тоже нет. Может быть, потому что это старый дом с толстенными стенами и серьезной звукоизоляцией. А может, потому что во всем нашем доме только «двушки»: квартиры с одной спальней. А в таких маленьких квартирах (что-то около 55-60 квадратных метров) в Германии живут обычно лишь бездетные пары.

Но есть дома, где Ruhezeit c 12.00 до 13.00, а есть — где с 13.00 до 14.00. И есть дома, где после 22.00 нежелательно пользоваться душем и даже смывом в туалете (ей-ей, такие есть, и легенды о несчастных, снявших там жилье, в Германии передают из уст в уста!)

Этот практически деревенский уклад жизни берет начало еще в раннем Средневековье, когда считалось, что время принадлежит не человеку, а Богу. Бог дал тебе утром солнце и, следовательно, возможность работать, — так отработай в поте лица долг перед Ним, а когда солнце зайдет, отдыхай. Вот почему по всей Германии правила варьируются (время рассвета-заката ведь всюду разное), но строгий запрет на шум ночью и по выходным действует повсеместно.

Впрочем… Как-то раз мы с Вольфгангом были званы на вечеринку к одной аугсбургской арфистке. Столы стояли на лужайке перед домом. Коллеги арфистки, принесшие скрипки-трубы-виолончели, от души веселились, играя то академическую музыку, то лихие баварские Schuhplattler, под которые самозабвенно танцевали детишки: два прихлопа, три притопа… И уже совсем в ночи, в дополнение к бочонку пива и двум арфам, выкатили второй бочонок и третью арфу, причем концертную, поскольку на обычной джазовые стандарты, оказывается, не сыграть. И тогда я шепотом спросил хозяйку: «Не позвонят ли соседи в Ordnungsamt, департамент правопорядка?» Но она только махнула рукой: «Конечно, нет! Соседи же все здесь, у нас!»

Я об этом так подробно рассказываю затем, что у любого рассказывающего про Германию сразу же появляется большая проблема. Она даже не в том, что представления об Ordnung, знаменитом немецком «порядке», при переезде в Германию разбиваются вдребезги.

Главная проблема в том, что Германия — это не монолит, а мозаика. Железные правила по эту сторону реки недействительны на другом немецком берегу. Лабскаус[2] готовят в любом ресторане, но лишь если ресторан находится в Гамбурге. А зеленый соус бессмысленно искать в меню где-либо, кроме Франкфурта. На Октоберфесте пиво пьют литровыми кружкам (Maß, «мас»), и именно с маса начинает каждый баварский вечер главный герой романа Владимира Войновича «Москва 2042». Но живи Войнович в эмиграции в Кёльне, его герой довольствовался бы 200-граммовыми цилиндриками Kölsch, «кёльша»! Ремесленные подмастерья и сегодня ходят на работу в средневековых колпаках — святая правда, но только в Бремене! А в Аугсбурге в средневековых сюртуках, со скаткой через плечо, на работу ходят трубочисты, и дети просят их разрешить потереть на счастье пуговицу! И даже немецкие языки в Германии разные: от эталонного (и, к слову, не берлинского, а ганноверского) хох-дойч до северо-немецкого платт-дойч, который я почти не понимаю, поскольку на нем сам платт-дойч называется Plattdüütsk, «платтдюютск».

То есть когда пишешь о жизни в Германии, получается, что пишешь о жизни во Франконии, или в Тюрингии, или в Мекленбурге, или в Пфальце, или в Нижней Саксонии, или в Передней Померании, — потому что в других местностях все будет по-другому. По той причине, что на момент образования единой Германии в 1871 году на ее территории было полсотни независимых государств[3], что очень чувствуется до сих пор. И писать о Германии в целом — это все равно что хранить воду в том, что по-русски называется «дуршлаг», а по-немецки Sieb. Слово же «Durchschlag»[4]  сегодня помнят лишь старики, а означает оно, согласно словарю Langenscheidt, текст, напечатанный под копирку.

1. Точный перевод – «время покоя», но в России все с детства привыкли к «тихому часу».
2. Блюдо из рубленой солонины с глазуньей.
3. Всего (но никогда не одновременно) в состав Священной Римской империи германской нации, которую условно можно считать прототипом современной Германии, входило 806 независимых княжеств, графств и т. д., словом, независимых государств, включая города-государства. Их список можно найти в статье «Liste der Territorien im Heiligen Römischen Reich» в Википедии. Вот почему принцесса в европейской сказке — рядовой персонаж.
4. Все, я больше не буду транскрибировать немецкие слова: полагаю, все желающие успели этому научиться. «Sch» звучит как «ш», а «ch» как «х». «S» в начале слова перед гласной произносится как «з», а «v» в тех же случаях – как «ф». «Ei» читается как «ай». «Eu» и «äu» — как «ой». Умлаутные «ä», «ö», «ü» произносятся как «э», «ё», «ю». Все, поздравляю: вы читаете по-немецки! Теперь заберитесь на табуретку и произнесите с выражением «Donaudampfschifffahrtsgesellschaftskapitänsmützen». Оно означает всего-навсего «фуражки капитанов дунайского пароходства». Правда, легкотня?

Купить электронную книгу целиком
Купить аудиокнигу