Издательство BAbookДмитрий Губин. Германия, где я теперь живу
Дорогие читатели!
Сегодня в рубрике "Книга с продолжением" мы начинаем публиковать книгу Дмитрия Губина «Германия, где я теперь живу». Книга будет публиковаться долго, больше месяца. Напомним, что эту рубрику мы специально сделали для российских читателей, которые лишены возможности покупать хорошие книжки хороших авторов. Приходите каждый день, читайте небольшими порциями совершенно бесплатно. А у кого есть возможность купить книгу полностью – вам повезло больше, потому что вы можете купить эту книгу еще и в аудио версии. Книгу совершенно замечательно прочитал сам автор.
Читайте, слушайте, с нетерпением ждем ваши комментарии!
Редакция Книжного клуба Бабук
1 августа 2017 года в Баварии было одним из тех безоблачных жарких дней, когда небеса светятся особым синим цветом, используемым для производства «баварских бриллиантов». В такие дни приличный баварец забирается по лестнице на небо, напиливает из него синих ромбиков и наклеивает их в шахматном порядке на белое полотно. Получившийся в итоге флаг Баварии он гордо вздымает на флагштоке в огородике размером не сильно больше этого флага. Огородик называется в Баварии Schrebergarten, «шребергартен»*, и компенсацией за свой невеликий размер он обычно имеет локацию неподалеку от жилья: в пределах недолгой велосипедной езды. Я пишу «в Баварии», потому что хотя такие огородики имеются по всей Германии, но не во всей Германии они называются одинаково. В Бремене, например, — Parzelle: «парцелла». Наследство Римской империи…
Впрочем, я ушел в сторону, а ведь хотел совсем не о том!
Итак, в тот жаркий день, когда термометры в тени показывали +35, шасси самолета «Аэрофлота» шаркнули по бетону аэропорта Мюнхена (носящего имя давно умершего премьер-министра Баварии Франца-Йозефа Штрауса: в этой книгеэтого человека я еще упомяну). Я и мой будущий муж Вольфганг, Вольф** облегченно вздохнули, допивая шампанское. Мы прилетели в Мюнхен бизнес-классом, на мили частых путешественников. У нас с собой было 130 кг багажа. Никакой бизнес-класс не даст вам провезти столько багажа бесплатно. Но в бизнес-классе не взвешивают ручную кладь и разрешают брать на борт костюмы в чехлах… Чехол для костюма — это очень, очень удобная в полетах вещь!
В общем, если двое притаскивают в другую страну 130 кг багажа, это значит, что они намерены в ней поселиться. Возможно — навсегда. У Вольфганга был контракт на работу в музыкальном театре Аугсбурга. У меня же не было ничего, кроме любви к Вольфгангу и пятилетней шенгенской визы. Я собирался вести в Германии жизнь «гибридного эмигранта», как когда-то назвал это явление модный (и очень умный) московский галерист Марат Гельман***. То есть половину времени проводить в Германии, а половину в России. И уже в самолете решил, что напишу про Германию книгу. В итоге я ее и пишу, хоть и совсем не ту, о которой тогда думал…
Итак: август, жара, Бавария, синие бриллианты, грузовое такси мчит нас в столицу баварской Швабии город Аугсбург, и водитель без конца травит анекдоты из жизни то Мюнхена, то Новосибирска, откуда он, собственно, родом. Если вы будете искать самое дешевое такси для поездки из аэропорта, даю гарантию, водитель будет непременно из Новосибирска! Ну, или из Старого Оскола.
Такси привезло нас к отелю Lochbrunner, да благословенны будут владельцы его. Это было самое дешевое жилье, какое можно было найти в Аугсбурге. Наводку на него Вольфу дал знакомый тенор, сам начинавший швабскую жизнь с «Лохбруннера». Две комнаты с кухонькой за 800 евро в месяц. Включая белье и уборку. Я бы страшно удивился, когда бы портье в «Лохбруннере» оказался не из Новосибирска. Тем не менее, портье из Новосибирска не оказался, потому что портье за стойкой не оказалось вообще. В разгар-то рабочего дня! Ключи лежали в шкафчике с кодом. Это потом я привыкну, что в Германии в дешевых отелях такое в порядке вещей. В дивном дунайском городочке Нойштадте, испещренном средневековыми изображениями обезьян, гостиничной стойкой в гастхаусе вообще будет стойка бара… Но тогда я был искренне изумлен. Лифт не работал. Я удивился снова. Я считал, что в Германии работает все и всегда. Наш номер был на 3-м этаже: это то, что в России называется 4-м.
Мы втащили на этаж чемоданы. За окнами выписывали вариацию баварского кренделя-бретцеля (хотя местные называют его Brezn, «брецн») две кривые средневековые улочки. Мы уселись на подоконник. Я подумал, что мы с Вольфгангом образуем вариацию картины русского художника Васнецова, где серый волк, то есть Wolf, несет Ивана-царевича верхом на себе прочь из темного русского леса. Только у нас Вольф вывозил на себе не царевича, а другого довольно битого жизнью серого волка. Я собирался додумать эту мысль, но тут раздался удар колокола, — показалось, прямо над ухом. Это бил колокол на Аннакирхе, расположенной на кривенькой, а потому удобной для прохода подвыпившего человека Аннаштрассе. Я еще не знал, что внутри этой Аннакирхе есть лестница Лютера — того самого, благодаря которому в один прекрасный день католическая Аннакирхе стала лютеранской (как лютеранской стала и часть католического мира). Что в Аугсбурге Лютера собирались арестовать посланники Ватикана, но его вовремя предупредил самый богатый горожанин, эдакий Ротшильд Средневековья по имени Якоб Фуггер... Я вообще тогда плохо себе представлял в какой город, в какую землю и в какую страну прилетел…
Колоколу на Аннакирхе ответил поодаль второй. Потом третий. Четвертый. Пятый. Я с удивлением подумал, что нахожусь, должно быть, в центре европейской набожности. Потому что часы показывали четверть четвертого: ни то ни сё ни для дневной, ни для вечерней службы. И тут колокола, как один, замолчали. А через пятнадцать минут, когда мы закончили распаковывать чемоданы, ударили вновь – но на этот раз дважды. Нет, в Гёте-институте меня точно не предупреждали, что тут церкви по-прежнему, как в средневековье, отмечают четвертинки часа***!
Наш отель (унылая бетонная коробка, типичное послевоенное здание, построенное на месте руин: центр Аугсбурга был изрядно разбомблен) неожиданно оказался музыкальной шкатулкой. Что, к слову, отнюдь не приводило в восторг Вольфганга, обладателя абсолютного музыкального слуха.
— Вольф, — спросил я его, когда в пять вечера колокола на аугсбургских церквях стали дружно отбивать по пять ударов, — скажи, а на ночь их выключат их или нет?
— Надеюсь, — ответил он, с глазами, полными мужественного страха, как у средневекового мученика на картине Кранаха.
Но в полночь церкви дружно отсчитали по двенадцать колокольных ударов — и заснули. Или это заснули мы?
Так началась моя немецкая жизнь.
* Если вы дочитаете эту книгу до конца, то научитесь и без моих транслитераций читать несложные немецкие слова, типа Fünfthausanddreihundertsechsundzwanzig («фюнфтаузандрайхундертзексундцвангих», что означает всего-навсего «пять тысяч триста двадцать шесть». Для перечисления правил чтения в немецком языке хватит пальцев одной руки (только немцы при счете пальцы не загибают, как русские, а разгибают, начиная с большого) — и это в немецком языке самое приятное.
** Реальное русское имя неважно, но данное в этой книге немецкое более чем точно. Хотя Вольф — русский, немецкой крови в его жилах нет.
*** Гельман тогда и представить не мог, что окажется в изгнании в Черногории, а потом превратится в берлинского галериста.
**** Бьют колокола на курантах один раз – значит, четверть часа, Viertel nach. Два раза – половина, halb. Три раза – без четверти, Viertel vor. На отметке «12» колокола отбивают точное число часов. В 11.10 и в 17.10 в Аугсбурге в дополнение к этому на башне Перлах играет карильон.
Купить электронную книгу целиком
Купить аудиокнигу
