МОСКВА – СИНЬЦЗИН

Китайская Мата Хари

После ужина в «Тереме-теремке» Эдриан снова спал на кровати, где провела две последние ночи своей жизни Масянь. Он велел прислуге не менять белье. От Масянь не осталось ни запаха, ни даже приставшего к наволочке волоска, но молодой человек надеялся, что может быть, здесь она явится ему во сне. Нет, не приснилась. Исчезла и из этого мира, и из мира сновидений. Остались только вещи в шкафу да чемоданчик с разнообразными профессиональными инструментами, назначение большинства которых Ларру было неизвестно. Он сказал «дорогому учителю» в первый же день их трогательной дружбы, что хочет предать тело напарницы погребению. Доихара ответил, что его люди следов не оставляют. Тех, кто должен исчезнуть, кажется, сжигают, а впрочем он подобными мелочами никогда не интересовался — нужно доверять подчиненным.

Вот огонь Эдриану снился. Ослепительно яркий, но такой холодный, что спящий дрожал под пуховым одеялом. Пламя приснилось и в эту ночь, но впервые оно не леденило, а согревало кровь. Потому что Эдди во сне вдруг догадался: огонь и есть Масянь. Это она прощается с ним, и теперь, когда он это понял, больше уже не приснится.

Он пробудился с лицом мокрым от слез. Было очень рано, солнце еще не взошло, а лишь наполнило комнату предутренним светом, и на этом розовом фоне выделялся силуэт человека, сидящего перед кроватью в кресле.  

Эдриан протер глаза, но видение не исчезло, а наоборот стало более явственным. В спальне с каждой секундой делалось всё светлее.

Кто-то сидел, положив ногу на ногу. Посверкивал остроносый лаковый штиблет, складка на брючине была идеальной, правая рука элегантно подпирала подбородок.  

Ларр сунул руку под подушку. Он клал туда на ночь маленький плоский «баярд», взятый из чемоданчика Масянь. Но оружие пропало.

Незнакомец поднял левую руку — в ней, небрежно зацепленный пальцем за спусковую скобу, покачивался «баярд».  

— Что вам нужно? — спросил Эдриан по-английски.  

Правая рука провела по левой брови. Это был условный жест, про который говорил Доихара.

Ларр перешел на японский:

— Я думал, будет женщина... Как вы сюда попали? И зачем вошли, когда я сплю?

Лившийся из окна свет стал из розового золотистым, лицо сидящего обрело четкость. Оно было очень красивым и очень странным — как у бесполых красавцев в японских комиксах.  

Странным был и голос — мелодичный и в то же время хриплый. Речь, однако, не женская, а мужская, грубоватая — на японском это две совершенно разных манеры изъясняться, не перепутаешь.  

— Я могу быть и женщиной. В зависимости от ситуации. Или настроения. Сегодня с утра захотелось быть мужчиной. Попал я сюда, потому что живу в этом же отеле, в «Императорском люксе», и у меня мастер-ключ, отпирающий все номера. Вошел я сюда, пока ты спишь, потому что у спящего лицо, которое не притворяется. Хочешь человека понять — посмотри, каков он во сне. Ты во сне шевелишь губами и плачешь. Это интересно. Видишь, я ответил на твои вопросы. Учитель для того и нужен, чтобы отвечать на вопросы ученика.  

— Мне нужно встать и одеться. Отвернитесь. Я сплю голым.

— Ну и вставай. Я ведь сейчас мужчина. Твою душу голой я видел. Посмотрю и на тело. Оно тоже многое рассказывает.  

Еще один любитель стриптиза, вроде Доихары. Ну как угодно. Эдди скинул одеяло. Застенчивость, особенно перед женщинами (а это, несмотря на костюм и мужское местоимение «орэ» несомненно была женщина), ему тем более была несвойственна.  

Он потянулся, неторопливо прошел в сторону ванной. Андрогин наблюдал с интересом.

— Д. прав. Ты не то, чем кажешься на первый взгляд. И совсем не такой, как во сне.

Агент «Принцесса» повернул — или повернула — голову. Теперь лицо было ярко освещено солнцем. И оказалось знакомым.  

— Погодите! — воскликнул Ларр. — «Принцесса» — не просто агентурная кличка. Вы действительно принцесса! Я видел ваши фотографии в журналах! Вы «Китайская Мата Хари»!  

Такое лицо, раз увидев, не забудешь.  

Токийские журналы с упоением живописали поразительную биографию китайской принцессы, которая выросла в семье японского разведчика и сама стала звездой шпионажа. Участвовала во многих рискованных акциях, командовала диверсионными отрядами, провела операцию по доставке «императора Генри» в японскую зону и совершила еще бог знает какие чудеса. Про Ëсико Кавасиму — вот как ее зовут — даже выходят бульварные романы в ярких обложках. Героиню изображают то в военной форме, то в элегантном дамском платье, то в кимоно, то в китайском придворном наряде.  

Ничего удивительного, что «Лоуренс Маньчжурский» числит в «Золотом Фонде» своих агентов «Китайскую Мату Хари».

Губы поразительного агента (изящного рисунка, категорически немужские) растянулись в улыбке. «Принцессе» — верней принцессе безо всяких кавычек — кажется, было лестно, что даже американец про нее знает.  

— Встретимся через полчаса за завтраком. Пусть тебя проведут к столику капитана Кавасимы, — молвило диковинное существо, еще раз скользнуло взглядом сверху вниз по фигуре Эдриана и проследовало к выходу.  

Рука картинно покачивалась, на ней    посверкивал перстень с крупным камнем. Ларр вспомнил и китайское имя красавицы-красавца: Дунчжэнь, «Бриллиант Востока».  

Героиня комиксов

Принявший душ, приодевшийся и причесанный, Эдриан спустился в ресторан и был тут же препровожден к столику капитана, к которому в отеле явно относились с особенным почтением.

Столик располагался в углу, на отдалении от остальных, но сидел там не давешний красавчик, а молодая японка в невероятно изысканном черно-серебряном кимоно, обмахивалась алым веером.  

— Вы переоделись, — пробормотал Ларр, когда она опустила веер и оказалась всё тем же агентом «Принцесса», только теперь безусловно и несомненно женского пола. Трудно было даже вообразить, что эта утонченная хризантема может вести себя по-мужски и разговаривать с солдатской грубоватостью.  

— Ара! Он не только хорош собой, но еще и проницателен, — насмешливо пропела Ëсико безо всякой хрипотцы, на женственнейшем японском («ара!» восклицают только дамы галантерейного воспитания). — После того как я рассмотрела вашу анатомию, у меня сменилось настроение. Захотелось побыть женщиной. Садитесь, прошу вас.

Она взяла из вазы крупную виноградину и не съела ее, а медленно высосала из кожицы, глядя на молодого человека из-под опущенных длинных ресниц. Получилось очень эротично.

— Никогда бы не поверил, что вы можете быть мужчиной, — честно признался Эдди.

— Я и женщина, и мужчина. Я — всё, кем хочу быть. Японец и японка, китаец и китаянка, a gentleman and a lady, un français ou une française, — без малейшего акцента сменила она три языка. — Я люблю быть разной.

А больше всего ты любишь говорить о самой себе и вызывать изумленное восхищение, подумал Эдди, придав лицу изумленно-восхищенное выражение. И немедленно настроился изумленно восхищаться и восхищенно изумляться по-настоящему. Во-первых, таков был его всегдашний modus operandi с женщинами, а во-вторых, Кавасима-сан безусловно заслуживала если не восхищения, то во всяком случае изумления.  

Нужно было дать возможность красавице попышнее распустить перья.  

— Я думал, что генерал Доихара — полиглот. Кроме японского знает китайский и русский, но вы, кажется, владеете еще большим количеством языков.

— Д. говорит на десяти языках, но плохо, — пренебрежительно взмахнула она ломтиком апельсина. — Ему медведь на ухо наступил. А у меня идеальный слух. Мое истинное признание — музыка. Я пишу песни и сама их пою, выпускаю пластинки.

А еще ты не любишь, когда при тебе восхищаются кем-то другим, продолжил составлять психологический портрет Эдди. И нажал еще на одну клавишу. Пусть-ка расскажет что-нибудь полезное про Доихару.

— Ну, думаю, по части перевоплощений господин генерал вам не уступит. Судзуки-сенсей, который преподает мне искусство гримировки, рассказал, что Доихара-доно виртуозно умеет менять свою внешность. Однажды он за три недели скинул двенадцать килограммов и мимическими упражнениями совершенно изменил рисунок морщин на лице. Вот что такое железная воля. Он говорил, что только благодаря ей сделал блестящую карьеру, хоть происходит из очень бедной семьи.  

— Самого интересного про себя Д. всегда не рассказывает. Знаете, с чего началась его блестящая карьера? Он подарил родную сестру, пятнадцатилетнюю девочку, в наложницы чиновному старику. Сначала нащелкал пикантных фотографий, распалил у старого сластолюбца аппетит, а потом сделал живой подарок. Д. любит порассуждать о самурайском духе, но он антисамурай. Служит только себе, ни перед чем не останавливается, ради успеха никого и ничего не пожалеет. Только не подумайте, что я его осуждаю. Я в точности такая же. Мы с ним знаем друг другу цену. При необходимости он не задумываясь продаст меня, а я его.

Очень познавательно, сказал себе Эдриан, а вслух произнес:

— Никогда не встречал такой женщины, как вы, Ëсико-сан.

Сказано опять было совершенно искренне. Как уже говорилось, Эдди никогда не врал женщинам.

Когда красивый мужчина и красивая женщина изо всех сил пытаются соблазнить друг друга, результата долго ждать не приходится.  

— Как женщину вы меня еще не знаете. — Ëсико бросила на скатерть салфетку. — Но это мы сейчас исправим. Пойдем ко мне в номер, виноградинка. Я тебя высосу.

Что ж. Эдриан узнал ее как женщину. И как женщина «китайская Мата Хари» ему совсем не понравилась. Он его не только высосала, но и исщипала, исцарапала, искусала. В разгар любовных неистовств он ощутил себя плюшевой игрушкой, которую грызет и треплет раззадорившаяся собака.  

Нарычавшись и навизжавшись, агент Принцесса сыто отвалилась, а истерзанный Эдриан твердо пообещал себе, что больше она его в постель никогда не заманит.  

Ëсико-то, кажется, осталась довольна. Напевала международный шлягер «Bei mir bist du schön» и по-кошачьи жмурилась, подставляя раскрасневшееся лицо солнечному лучу.

— Ты езжай, тебе пора на уроки, а я посплю, — лениво сказала она. — Заеду за тобой в «Кикан» после занятий. Научу тебя кое-чему, что тебе завтра пригодится. Это будет твоя награда за любовное усердие.  

— А что будет завтра?

— Вечером расскажу. — Она зевнула, сверкнув белейшими зубками, с остротой которых Эдди недавно познакомился. — A bientôt. 

Жозефин Бейкер 

Вечером Ëсико предстала перед ним парижанкой: прическа а-ля Жозефин Бейкер, белый брючный костюм «Шанель» с бирюзовым галстуком, высокие лаковые сапоги. Во двор «Кикана» она въехала на красном кабриолете «альфа-ромео» (часовой взял под козырек), требовательно погудела в клаксон. Сказала:  

— Садись, у нас большая программа.

И сразу огорошила новостью:

— Твое обучение закончено. Завтра тебе предстоит экзамен.

— По которому из предметов?

— На твердость духа. Д. считает, что это твое слабое место. Ты слишком мягок. Сентиментальничал из-за убитой телохранительницы. Д. тебе не излагал свою теорию Твердости и Мягкости?  

— Нет, — настороженно ответил Ларр.

— Завтра изложит. Тот же Инь-Ян, ничего особенного. Сила — это добро, Слабость — это зло. Всё мягкое надо в себе искоренять, всё твердое культивировать. Типично мужская чушь. Разумеется, мягкость сильнее твердости, но спорить с Д. не имеет смысла. Надо закатывать глаза и восторгаться его мудростью.  

Как в разговоре с тобой надо восторгаться остротой и смелостью твоего ума, подумал Эдриан и восторженно посмотрел на учительницу.

— Д. в свое время и меня на твердость проэкзаменовал. Потому что я принцесса, изнеженное создание. — Она фыркнула. — Принцессы — самые несентиментальные существа на свете, но откуда ему, плебею, это знать?

— А что это был за экзамен?

Она небрежно махнула пальцами, не снимая руку с руля.

— Ехали с ним вот так же в автомобиле по людной шанхайской улице. Я за рулем — Д. водить машину не умеет. Болтаем о какой-то чепухе. Вдруг он вынимает гранату. Говорит: «Кинь в толпу». И смотрит — чтó я. Я говорю: «Выдерните чеку и дайте сюда». Взяла, швырнула на тротуар, где толпа гуще. И — на педаль газа. Сзади грохот, вопли. В газетах потом написали, что красные устроили очередной теракт.

— Ты бросила гранату в уличную толпу? — пролепетал Эдриан.  

Ëсико пожала плечами.

— Это Китай. Десятком людей больше, десятком меньше. Но в образцовом городе Синьцзине Д. таких фокусов устраивать не станет. Придумает что-нибудь менее шумное. Ты главное будь готов, не растеряйся.

Все-таки Доихара намерен сделать меня палачом, содрогнулся Ларр.  

— Ты сказала, у нас большая программа? — спросил он, изобразив безразличие. Вполне вероятно, что Принцесса не фрондирует против Доихары, а выполняет его задание: проверяет реакцию «ученика».  

— Сначала мы едем в «Сад золотых видений». Это клуб с лучшим в мире опиумным меню. После коктейля «Ласковый Дракон» эротические ощущения десятикратно обостряются. Ты убедишься в этом, когда мы приедем в отель. Сегодняшние утренние наслаждения покажутся тебе детской игрой. А завтра, во время экзамена, воспоминания о Рае помогут тебе с успехом пройти через испытание Адом. Глубокое заблуждение стремиться к одним только удовольствиям. Нужно перемежать их муками, тогда блаженство становится сильнее. Правильно устроенная жизнь — это чередование Рая и Ада.

Она остановила «альфа-ромео» около особняка в китайском стиле, бросила ключи валету:

— Подашь машину через два часа.

Наряженному мандарином привратнику сказала:

— Я заказала «Звездный кабинет».

Прошли через полутемный зал, где под золоченым потолком покачивался сиреневый дым, а за низкими столиками полулежали на подушках люди. Одни курили, другие потягивали напитки из затейливых фарфоровых кувшинчиков. У стены располагался бар — не вполне обычный: на полках не бутылки с алкоголем, а такие же кувшинчики. Никто не разговаривал, звучала журчащая китайская музыка.

Коридор, поворот — еще один зал, теперь шумный. Европейский интерьер, квартет шарашит лихой джиттербаг, за обычными столиками кричат и хохочут оживленные посетители, кто-то танцует.

— Тут подают кокаин, — пренебрежительно объяснила Ëсико. — Это для людишек с убогим воображением.

Они оказались в небольшой комнате. Стены, потолок и даже пол там были густо-синего цвета, украшенные золотыми звездочками. Наверху медленно вращался мозаичный зеркальный шар, звездочки вспыхивали, по шелковым обоям порхали блики.

Официант с поклоном подал меню, но Ëсико отмахнулась.

— Не нужно. Легкую закуску и два «Ласковых Дракона».

— Я бы всё же посмотрел меню. Интересно, — сказал Эдриан.  

Она закурила длинную сигарету. Табак был какой-то особенный, с изысканным ароматом и необычайно густым дымом. Ëсико то исчезала в голубоватых клубах, то вновь выплывала из тумана, словно призрак. Ларр внимательно читал трехъязычное меню, где подробно объяснялся эффект, производимый каждым зельем. «Ласковый Дракон» сулил «обострение тактильных ощущений до степени экстаза», гарантировал «неутомимость вожделений» и «стимуляцию чувственных фантазий». И тут же приписка: «Если вы повесите на дверь табличку «Не беспокоить», официант без вызова не войдет».

— Мы не будем вешать табличку «Не беспокоить», — сказала Ëсико, покосившись на меню. — Не удивлюсь, если «Кикан» ведет здесь тайную фотосъемку. Поедем проявлять чувственные фантазии ко мне в номер.

Ну уж нет, поежился Эдриан.  

У него в мозгу включился chess clock, отсчитывал время.

Во-первых, к черту китайскую Мату Хари с ее экстазами. Во-вторых, до завтра в Синьцзине оставаться ни в коем случае нельзя. Всё должно быть исполнено нынче ночью.

Официант принес блюдо с китайскими закусками и два кувшинчика.

— «Ласковый Дракон», как заказывали.  

— Пойду попудрю носик, — сказал Эдриан и вышел в коридор.

В тихом опиумном зале у барной стойки попросил один «Волшебный сон» («погружение в обитель сладких грез с полным отключением от суетной реальности»). Сунул кувшинчик в карман.

Вернувшись в «Звездный кабинет», дождался, когда Ëсико в очередной раз исчезнет в облаке табачного дыма и быстро подменил ей кувшинчик.

Чокнулись. Выпили. Вкус у «Ласкового Дракона» был так себе, напоминал жидкий жасминовый чай. Но судя по щекотанию в висках, начавшемуся почти сразу же, эффект у наркотика был сильный. Впрочем Эдди знал, что для него всё щекотанием в висках и ограничится.  

— Я думал, что Доихара-доно меня уже испытал и признал своим, — пожаловался он, сделав вид, что заплетается язык. — Он даже показал мне сейф, где хранит свои секреты. И код не прятал. А получается, что я еще должен демонстрировать ему свою твердость.

Ëсико зашлась тихим смехом, никак не могла остановиться.  

— Ой, он и с тобой разыграл свой старый трюк. Четыре года назад, когда я удостоилась попасть в его «Золотой фонд», он дурил меня точно так же.

— Но я видел комбинацию замка и двери, и сейфа!  

— Дверь в потайную комнату можно и взломать, поэтому код от нее важности не имеет. День его смерти, да-да, помню. Какое-то декабря — Она опять захихикала. — Но комбинацию сейфового замка никто кроме самого Д. не знает.

— А я знаю! — Ларр покачнулся на стуле. — Я видел! 318031!  

— Он меняет код каждый день. По какой-то системе, известной ему одному. У меня было 81019. Я, как дура, за пом..ни...ла. Как ду...ра...

Взгляд Ëсико мутнел, речь становилась тягучей. Она засыпала.

— Ты уверена, что было пять цифр, а не шесть?  

Пришлось повторить вопрос громче, только тогда она ответила:

— Восемь... один... ноль... один... девять...

Голова клонилась к плечу, на устах появилась мечтательная улыбка.

— Что еще ты помнишь? Про тот день?

Потряс ее за плечо.

— Была красивая ранняя осень... Октябрь... Золотая листва... Золото... Золото...

И чертов «Волшебный сон» окончательно унес принцессу шпионажа в обитель сладких грез.  

Купить книгу целиком

Эдриан Ларр вышел из «Звездного кабинета», яростно ероша волосы. Проклятье, проклятье! Код фальшивый!  

Но задание в любом случае нужно выполнить сегодня. И поскорее уносить ноги из города японских принцев, китайских принцесс и маньчжурских лоуренсов.