Аэростат. Лунаса

Аэростат. Выпуск #999
Лунаса

Здравствуйте, друзья мои!

Через три дня у нас — священный день, праздник урожая, Лунаса. Так станемте готовиться к празднованию.

Lumiere — Fair and Tender Ladies

Лунаса — празднование урожая и очень совпадает с моим теперешним ощущением жизни: действительно, пришла пора собирания урожая. Как-то теперешнее время располагает меня к такому ощущению. И начинаешь думать: какой же урожай является для нас самым важным? И понимаешь: самый важный урожай — это урожай человеческой мудрости. 

А мудрость, как мы знаем, словами невыразима. 

Как говорила писательница Элен Келлер: «Лучшее и самое прекрасное в мире нельзя увидеть или потрогать, его можно только почувствовать сердцем». 

Мы так привыкли к культуре слов, что совершенно забыли: всё самое важное в нашей жизни никак не связано со словами. По счастью, у нас есть музыка, о которой Густав Малер заметил: «Музыка — это способ говорить о том, что невозможно выразить словами». 

Lunasa — The Wounded Hussar

Чего только не бывает, когда стоишь на сцене и играешь. Играешь, а взгляд вдруг выхватывает в зале разных святых и героев; то вдруг видишь на самом верху галерки имперского гвардейца в белом скафандре, который явно предполагает, что я со своим слабым зрением его так далеко не замечу (как бы не так, третий глаз не обманешь), то вдруг оказываешься на берегу ночного Андуина, или в центре Лотлориэна, или на сцене стадиона Уэмбли (впрочем, это и так бывало). Но это всё бывает иногда, урывками.

А вот что почти всегда — так это, пока тело и душа отданы музыке, в самом углу сознания есть Наблюдатель, который смотрит на концерт и раздумывает, что же это такое — музыка; что такое концерт, и что такое музыка, и почему и зачем мы ее играем и зачем мы ее слушаем. 

Это вопросы, которые обычно в голову не приходят, но Наблюдатель на сцене находится в самом центре урагана, а ураган сносит логическую крышу и многое скрытое становится явным. А память потом это бодро стирает, чтобы не думать лишнего. 

Однако, когда вырабатывается привычка это замечать, что-то остается и потом страшно интересно получать ответы на эти редкие вопросы. 

Начинаешь видеть всё в другом свете. 

Dick Gaughan — The Snow They Melt the Soonest

Мы редко задумываемся о том, что слова когда-то были придуманы людьми для обозначения процессов, происходящих с ними; и набор звуков, из которых эти слова состоят, с самими явлениями никак не связан. Но при этом слова могут напомнить о том, что находится за их пределами. И одно удовольствие смотреть, как это происходит, как посредством слов великие говорят о том, что выше слов. 

Вот, например, Марк Твен: «Страх смерти вытекает из страха жить. Человек, живущий полной жизнью, готов умереть в любую секунду».

А вот Эзра Паунд: «Раб — это тот, кто ждет, когда кто-то придет и освободит его». 

Тит Нат Хан: «Просветление — это когда волна понимает, что она океан».

Bothy Band — Butterfly

Или вдруг начинаешь обращать внимание на себя и замечаешь свои мгновенные микро-обиды, когда видишь, что ты не очень-то интересуешь своего собеседника, что вежливость его поверхностна и не имеет к тебе никакого отношения. 

Но если копнуть глубже, можно спросить себя: а с какого, собственно, рожна совершенно незнакомый человек должен тобой интересоваться? И понимаешь, что тебе на самом деле просто отчаянно нужно, чтобы все тебя любили, даже встречая в жизни первый раз; а спрашиваешь себя: откуда это нерезонное желание? А оно на самом деле находится в самом центре тебя, где рваная дыра, пустота, которую нужно заполнять заново каждую секунду, это что-то из глубочайшего древнейшего детства; когда отчаянно нужно было почувствовать, что ты есть, и ты любим и нужен, а этого то как раз тебе и не давали. 

Однако если даже этому посмотреть в глаза, то оно начинает понемногу растворяться и за ним возникает беспредельная благодарность за возможность жить, чувствовать и переживать эту жизнь, которая очень и очень конечна, а значит, нужно успеть дать всем людям, смертельно тоскующим, как и ты, по вниманию и любви, дать им это внимание и эту любовь хотя бы на секунду.

И это много важнее, чем выпускать в реку рыб, купленных на базаре.

Archie Fisher — The Cruel Brother

Жил-был однажды французский философ Рэне Жирар. Именно он изобрел понятие «Миметическое желание» 

Он считал, что наши желания — не совсем наши. Вместо этого они генерируются и формируются социальными процессами, когда люди имитируют друг друга; («мимезис» — греческое слово, значащее «имитация», по-русски то же самое можно передать словами «хрюшка-повторюшка»). Мы хотим того, чего, как нам кажется, положено хотеть. 

Поэтому, если человек хочет жить своей жизнью, а не следовать рабски чужим желаниям, навязанным окружающим обществом, ему следует сделать важный шаг: заметить и определить свое отношение к миметическим желаниям; освободиться от мод, трендов и стать человеком, чей выбор не навязан интересами других, а определен им самим. 

То есть хотеть не того, что вроде положено хотеть тебе сегодня при твоем месте в обществе, а всмотреться и понять — чего же мы хотим на самом деле. 

Lumiere – The Streets of Derry

А вот Роберт Адамс советует: «Каждый день следует сидеть полчаса утром и полчаса вечером в одиночестве. Не стоит медитировать больше получаса. Сидите сами по себе и наблюдайте свои мысли. Не реагируйте на них. Что бы ни приходило в голову — не реагируйте, просто наблюдайте, улыбайтесь и отдавайтесь происходящему. Когда мысль приходит, а ты не обращаешь на нее внимания, она не беспокоит тебя — это ты отдаешься. Приходит следующая — не обращаешь внимания, она не пугает тебя, не делает тебя счастливым, не печалит тебя, ты просто наблюдаешь ее, и она уходит, и ты отдаешься новому моменту. Продолжай это делать, и ты будешь становиться всё спокойнее и спокойнее, пока ум не растворится в сердце и ты станешь свободен». 

Ruth Notman — The Bonny Boy

В замечательном произведении индийского духа, легендарной книге «Аштавакра Гита», всё сказано просто:

Дитя мое, ты долго жил в цепях,
Считая, что ты — это тело. 
Знай, что ты — чистое ощущение. 
Этим знанием как мечом разруби свои цепи 
и будь счастлив.
Потому что ты и так уже свободен, без всяких действий 
и изъянов, сияющий и ясный.

Есть поэма Джорджа Расселла, написанная им в 1897 году: «В лунном свете стоял каменный холм с низкой темной дверью; через секунду они уже были внутри, в высоком помещении в форме креста, сложенном из грубых камней. Откуда-то появился свет и начал освещать пещеру; постепенно исчезли каменные стены и древние иероглифы, вырезанные на них, всё растворилось в свете, как будто бы солнце взошло.

И у света был голос, и он говорил: „Я — Энгус; люди называют меня юным; я — солнечный свет в сердце, я свет Луны в уме; я — сияние в конце каждого сна. Я сделаю тебя бессмертным, потому что мой дворец выходит в сады Солнца”».

Не об этом ли урожае сказано в «Аштавакра Гите» и во всех священных книгах человечества, не это ли знает каждый человек в глубине своей души? 

Спасибо!

Ну что на это можно возразить?

Robin Williamson — I’ll Mak’ Ye Fain

Но вернемся к празднованию дня урожая.

С наступающим праздником! Хорошего вам урожая.

Мир и свет всем нам!

Van Morrison/Chieftains — Tá Mo Chleamhnas Déanta

Загляните на книжную полку Бориса Гребенщикова: "Книга Слов" и "Книга Песен". 

Предыдущие выпуски Аэростат можно послушать здесь.