БГ – 70

«How terribly strange to be seventy», «Как странно и ужасно быть семидесятилетним», - пели когда-то молодые и глупые Саймон-Гарфанкель в песне «Old friends». Мне, двадцатилетнему и тоже глупому, казалось, что с моими друзьями такого ужаса никогда не случится. 

Борис Гребенщиков в те времена был вот таким. 

Когда я впервые его увидел, он произвел на меня впечатление инопланетянина. В советской реальности таким существам места не было. 

Прошло полвека. В российской реальности Гребенщикову опять места нет. Был инопланетянином – стал иноагентом. Живет в Лондоне, в РФ не ездит. 

По отношению к БГ можно ставить диагноз российскому обществу. Оно тяжело болело, прошло через ремиссию и снова слегло. 

«Минск, Пинск и Северодвинск, это рисунок мальчишки.

Минск, Пинск и Северодвинск жгут запрещенные книжки», - как поется в совсем свежей песне.

Однажды Боря при мне начал считать, сколько его old friends ушли молодыми. И не мог остановиться, всё вспоминал кого-то еще. Рок-музыкант – профессия высокого риска. Многие из тех, «которые наш свет своим сопутствием для нас животворили», ярко светили и быстро сгорели.

Но Боря, слава богу, светит и в семьдесят. 

Теперь он пишет и поет по-другому. И это прекрасно. Потому что в семьдесят лет надо светить не так, как в двадцать пять. Прошлое прекрасно, но настоящее и тем более будущее прекрасней. Так БГ и живет. Пожелаем ему и себе, чтоб как можно дольше.