Анна БерсеневаМОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. ДАНИЭЛЬ БЕРГЕР
КАИНСК, ГИЛЬГАМЕШ И АЙСОРЫ
Начало новой книги Даниэля Бергера, современного прозаика, пишущего на русском языке, кыргызского режиссера-документалиста, может показаться чересчур реалистичным читателям первой его книги - сборника рассказов «О нечисти и не только». Рассказы дебютного сборника поражали разнообразием леших, русалок, демонов, домовых, упырей и прочей нечисти, которая участвовала в важнейших исторических событиях последнего столетия: упырь вставал на путь к коммунизму, домовой отправлялся в сибирскую ссылку вместе с раскулаченными. Так же разнообразна была и «национальная» принадлежность нечисти: кыргызский демон, дальневосточные шуликуны, джинн…
В новом же романе «Воскрешение из мертвых» (М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной. 2025) - это третья по счету книга Даниэля Бергера - действие начинается в сибирском райцентре с говорящим названием Каинск во времена самого что ни на есть глухого советского застоя, и никаких шуликунов эта действительность не обещает. Даже обложка книги сделана в советском стиле и напоминает обложку журнала «Знамя».
О райцентре этом автор пишет: «Пролетела золотая осень – единственное, пожалуй, время в году, способное примирить человека с существованием Каинска. Облетели полыхающие листья, обнажив бетонные заводские строения и потемневшие от времени дома, небо заволокло тяжелыми фронтовыми тучами, и Каинск снова стал собой – угрюмым городом на длинном арестантском пути к небытию».
Можно предположить, что главным героем истории станет милиционер Алик, не идеализирующий каинскую жизнь.
«А жизнь эта была скучнейшая. Вот в прошлое воскресенье Алику удалось во время дежурства на местном рынке задержать пьянчугу, посягнувшего на колясочку краковской, а в среду с напарником погнался за целой группой подростков, разбивших окно в универмаге, да так их и не догнал. Вот и вся служба. Алику же хотелось романтики. Он мечтал о настоящих расследованиях, мечты эти призрачно мерцали большими погонами на щуплых Аликовых плечах, и воображаемый дым крепких папирос, смешиваясь с запахом кубинского кофе, пьянил сержанта куда сильнее, чем привычная бутылочка «Жигулевского». Этот терпкий дым и призрачное мерцание заставляли порой сержанта искать преступления там, где их и быть-то не могло».
Не удивительно, что жаждущий карьеры и романтики Алик с энтузиазмом берется за расследование пожара, произошедшего в местной библиотеке. В ходе тушения обнаружен дневник каинского народовольца Даринского, именем которого библиотека названа. Для изучения ценной рукописи в Каинск прибывает из Новосибирска профессор Серафим Львович Барский. А из Москвы уже спешит неугомонная писательница Мариэтта Шаинян, тоже узнавшая о найденной рукописи. В общем, ЧП районного масштаба как оно есть, и ничто не предвещает. Некоторые необычные звоночки в тексте, конечно, раздаются - так, профессор Барский, от скуки втянувшийся в расследование, обнаруживает в дневнике народовольца слова из ассиро-вавилонского эпоса Enūma eliš lā nabû šamāmū šapliš ammatu šuma lā zakrat и вспоминает «об увлечениях юности, о вечерах в холодной, прокуренной комнате Шилейко, где из темноты звучал голос притягательной и недоступной Анны Андреевны», то есть о том, что ему когда-то пришлось от греха подальше бросить, чтобы не угодить под арест вслед за профессором Шилейко. Барский благоразумно сменил всё - фамилию, профессию, местожительство - и вдруг цитата из древнего эпоса настигает его на респектабельном пути советского исследователя революционного движения…
А вслед за этим события романа закручиваются так, что их можно охарактеризовать как угодно, только не как скучные. Даниэль Бергер погружает читателя в историю о том, как вавилонский правитель решил обрести бессмертие, используя для этого кровь людей, убиваемых во всё больших количествах ради всё новых и новых его воскрешений. Что ж, бессмертие - вообще идефикс самовластных правителей, и мрачный вавилонский пантеон оказывается здесь как нельзя кстати. Апофеозом же становится празднование Великого Октября в Каинске - оно естественным образом соединяется с древним вавилонским культом. Естественным - потому что выясняется: то, что живущие в Вавилоне люди считают преисподней, на самом деле некая реальная страна, в которую попадают после смерти и из которой не возвращаются.
Только один человек в результате сложных перипетий вернулся из нее и рассказывает своим вавилонским соплеменникам:
«Что до места, из которого до сей поры возврата не было, то не знают о нем всей истины ни люди, ни боги… Нет там ни крючьев железных с висящими на них телами, ни чудовищ плотоядных. А есть одна сплошная жизнь человеческая, от рождения до смерти, и проходит она в таких муках, что страшнее и палач не придумает. Ведь так оно и задумано, что каждому своя преисподняя уготована – кому крючья, а кому… Там я родился у женщины без мужа. Жили мы бедно, а война отняла и то немногое, что было. Скитались мы с матерью, до самого края земли дойдя, и умерла она – женщина, родившая меня, кровью вместо молока из сосцов питавшая…».
Читателю к моменту рассказа эта история уже известна - она происходила с одним из персонажей каинской действительности. Преисподней то есть, согласно взгляду из Вавилона.
Вернувшийся сообщает и другие подробности жизни в аду, и они тоже весьма узнаваемы:
«И видел я вокруг себя людей, которые дышали тамошним зловонием и счастливыми себя почитали, не зная, что имя этому месту смерть. Я же смутно помнил воздух мира живых и потому грудь моя была сдавлена от отвращения. Одни тамошние мертвецы говорили, что за пределами их мира ничего нет, а лишь покой и тишина, другие, наоборот, верили в вечность, наполненную огнем страданий, а третьи и вовсе учили, что каждому предстоит бесконечная череда перерождений… Сам же я не знал, во что верить… Так уж устроила Эрешкигаль – нет в мире мертвых ни учителя, ни священника, который бы поведал истину».
Герои, пришедшие в советскую действительность прямиком из древнего Вавилона, узнаются в Каинске один за другим. Всё оказывается связано со всем, в бытовых событиях нет ничего бытового, обычные люди более чем необычны… Лихо закручен этот сюжет! И хотя письмо, которым заканчивается роман, написано не на глиняных табличках и язык его незамысловат, - авторами его являются персонажи, которые вполне могли бы фигурировать в эпосе о Гильгамеше.
По прочтении романа Даниэля Бергера, в котором идея вечной жизни тирана за счет гибели всё большего и большего числа ни в чем не повинных людей рассматривается в совершенно неожиданных обстоятельствах, - по прочтении этой книги уже не удивляет хулиганский совет из ее финального письма:
«А еще знаешь что? Говорят, там у вас в Москве, где-то в районе Малой Грузинской, живут черноголовые наши потомки. Они лучше всех в мире чинят обувь. Так что, если вдруг будет надобность, забегай к ним, ладно? Они и набойку на каблук прибьют, и всю подошву могут поменять. Скажи, что от нас, – пусть скидку дадут!».
Кто же не знал московских айсоров, «холодных сапожников», чинивших обувь в знаменитых своих будочках! И почему им не быть потомками богов из вавилонского эпоса?
