Анна БерсеневаМОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. МИХАИЛ СЕРГЕЕВ
«ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ НАЗАД НА ОКРАИНЕ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ»…
Книга Михаила Сергеева, доктора философии в области религиоведения Университета Темпл в Филадельфии, «Распятие в западноевропейской живописи. От Средних веков до постмодернизма» (М.: КоЛибри. Азбука-Аттикус. 2024. Перевод с английского Н. Докукина) погружает читателя в то состояние, в которое в реальной жизни человек погружается в большой картинной галерее западноевропейской живописи. И происходит это не потому, что книга иллюстрирована картинами того периода, который обозначен в ее названии. Речь о состоянии разума и духа, которое охватывает в необозримом пространстве европейского искусства - когда реалистичность изображения библейских фигур неразделима с внетелесностью того, что художники через них выражают.
Книга Михаила Сергеева, как и сама европейская живопись, в равной мере посвящена обоим этим явлениям. И исследуются они через один из самых значительных сюжетов - Распятие как ключевой эпизод христианской истории. Автор прослеживает, как «в средневековых Распятиях проявился интерес к человеческой сущности Христа и его телесным страданиям, что обусловило тенденцию к реалистичному изображению распятия как исторического события, а не как исключительно духовного символа», и как эта особенность стала характерной чертой искусства эпохи Возрождения.
«Интеллектуалы эпохи Просвещения верили, что их политические, экономические и педагогические реформы непременно приведут человечество к бесконечному прогрессу, к будущему, где все будут жить долго и счастливо. В этом, как и во многом другом, они, очевидно, расходились с библейским нарративом. Библия представляет эволюцию Вселенной от сотворения из пустоты (ex nihilo) до неизбежного Апокалипсиса. В последние дни Божьего суда солнце померкнет, луна перестанет давать свет, а звезды упадут с небес. Могилы раскроются, и воскресшие души устремятся к трону Судьи, который рассмотрит их поступки. Их ждет либо райское блаженство, либо адские муки как высшая награда или кара за содеянное при жизни. XX век в большей степени подтвердил апокалиптические пророчества, нежели наивный энтузиазм мечтателей эпохи Просвещения».
И сюжет Распятия в европейской живописи ХХ века, несмотря на разнообразие стилей, которыми пользовались художники, и концепций, выражением которых их стили являлись, - отчетливо демонстрирует эту смену парадигмы.
«В XX веке распятие обрело более глубокое значение, выходящее за рамки христианских богословских доктрин. В отличие от своих византийских, средневековых и ренессансных предшественников, современный образ Распятого Христа перестал быть исключительно религиозным символом. Он превратился в универсальную метафору искупления через праведные страдания, став мощным культурным инструментом, с помощью которого художники XX века выражали свое отношение к современному им обществу».
Распятие в экспрессионизме, кубизме, сюрреализме, абстракционизме подробно рассматривается в книге Михаила Сергеева. Ее главы последовательно посвящены ярчайшим личностям искусства ХХ века - Эмилю Нольде, Оскару Кокошке, Отто Диксу, Пабло Пикассо, Ренато Гуттузо, Сальвадору Дали, Марку Шагалу, Барнетту Ньюману, Фрэнсису Бэкону и другим художникам, в творчестве которых религиозные образы вообще «становятся мощными и искренними высказываниями о жизни, ее высших ценностях <и выступают как> мифотворческое видение насилия и трагедии», и образ Распятия относится к художественным высказываниям именно такого рода.
Религиозная составляющая при этом отступает на второй план, причем происходит это не вследствие атеистических взглядов художников или во всяком случае не только вследствие этого. Так, Эмиль Нольде считал нескованность христианской докториной необходимым условием достоверной передачи художником трагизма последних мгновений земной жизни Христа.
«Именно такое видение стало отличительной чертой развития искусства ХХ века, - пишет Михаил Сергеев. - В этой интерпретации распятию придается глубоко личный и в то же время универсальный духовный смысл — смысл, выходящий за традиционные рамки исторического и догматического христианства. Изображение распятого Христа обретало новое, сугубо индивидуальное и неканоническое измерение».
Совершенно естественно, что таковые черты приобретают и интерпретации Распятия в искусстве ХХ века. Авангардизм Кокошки, иконоборчество Пикассо и Бэкона, более традиционный взгляд Дали, Сазерленда и Руо - все эти подходы объединяет применение современных художественных техник ко вневременной теме.
«Изображение Иисуса на кресте все чаще воспринимается как архетип праведного страдания, отражающий общечеловеческие переживания. Художники XX века, обращаясь к этому сюжету, находят в нем выразительное средство для осмысления трагических событий своей эпохи и экзистенциальных вопросов, стоящих перед человечеством. <…> Художники распинали Христа снова и снова, каждый раз привнося новые смыслы и современный взгляд на смерть Спасителя две тысячи лет назад на окраине Римской империи», - пишет Михаил Сергеев, подводя итог своему исследованию.
Экзистенциальные вопросы, стоящие перед человечеством, не столько меняются с течением времени, сколько соединяются во все более длинную цепочку. Как соединяются в нее великие картины и мысли, ведущие человека по музейным залам, по страницам книг и по его собственной жизни.
