Анна БерсеневаМОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. ГРИГОРИЙ ЗЛОТИН. ИЛЬЯ БЕРНШТЕЙН
ЭФЕМЕРЫ, ПЕРЕЖИВШИЕ ВЕК
Альбом The Vanished Metropolis: Glimpses of Prewar Berlin through the Lens of Travel Ephemera («Исчезнувший Метрополис: взгляд на довоенный Берлин сквозь призму туристической эфемеры») авторства писателя Григория Злотина (США: Virtual Grand Tour Museum® и Tiptop Street. Дизайн, фоторедактирование и производство Ильи Бернштейна. Редактирование Тимоти Хэна и Марии Порядиной. Корректура Бенджамина Вулларда. 2024) - явление совершенно ошеломляющее. Это два огромных (просто физически огромных) тома сплошных сокровищ, из которых состоит собрание американского коллекционера Лоуренса Ф. Алмонда. Это собрание предметов, волнующих воображение уже одним своим названием, - эфемеры (ephemerae), которое происходит от греческого εφήμερος, то есть «преходящий, недолговечный». Как сказано в предисловии, это «документы, которые не предназначались для долгосрочного использования или хранения и часто выбрасывались или уничтожались. Недолговечные артефакты, например, буклеты, любительские снимки, открытки, концертные программы, меню, билеты, багажные этикетки». (Здесь и далее доверим ИИ перевод с английского языка, на котором издан этот безупречного академического уровня двухтомник, от которого невозможно оторваться также и человеку, не имеющему отношения к академическому знанию, но чувствующему очарование утонченных творений человеческого разума, духа и вкуса). Они были собраны Лоуренсом Ф. Алмондом в ходе его American Grand Tour, который в ХХ веке стал чрезвычайно популярен в США. Его организовывали американские туристические агентства на манер знаменитого Grand Tour XVII–XIX веков, без которого невозможно было себе представить британского аристократа. В ХХ веке из США уже отправлялись в большой тур по Европе не аристократы, а просто состоятельные люди, которых природа наградила не только капиталом, но и интересом к жизни. К ним, безусловно, относится Лоуренс Ф. Алмонд, который более 50 лет собирал свою коллекцию эфемеров. «Выставленная онлайн как Virtual Grand Tour Museum, она содержит сотни тысяч предметов, документирующих американский и европейский туризм довоенной эпохи. Среди них — брошюры отелей и приглашения на банкеты, визитные карточки и ресторанные билеты, каталоги универмагов и плакаты кабаре, проездные паспорта и музейные билеты».
Часть этой грандиозной коллекции описал Григорий Злотин, а Илья Бернштейн создал и издал на ее основе альбом, посвященный эфемерам Берлина с конца XIX века до 1940-х годов. Эта «берлинская» часть состоит из более чем тысячи экспонатов и впервые за сто лет представляется широкому кругу зрителей и читателей. Весь же издательский проект, который будет осуществлен на основе коллекции, одним Берлином не ограничивается, поскольку эфемеры пронизывают жизнь повсеместно и по всему объему человеческих занятий.
Почему все-таки начали с Берлина? Может быть, потому что, как пишут создатели альбома, «немецкая столица пережила несколько тектонических сдвигов в течение исторически короткого периода времени, переосмысливая себя поочередно как имперский, веймарский и нацистский город. В значительной степени разрушенный во время Второй мировой войны, Берлин подвергся дальнейшему разрушению после раздела в эпоху холодной войны, так что эфемеры часто оставались единственными очевидцами былого гламура и славы города. Как в известной детской игре, бумага оказалась более прочной, чем камень…».
Дворцы, отели, универмаги, транспорт, рестораны, кино и, конечно, театры всех видов, от оперы до кабаре - то, что составляло жизнь одной из самых значимых европейских столиц в ее бурный, состоявший из грандиозного взлета и падения период, - представлено в этом альбоме.
Конечно, времена Гогенцоллернов и Бисмарка привлекают внимание, но все-таки самая яркая и разнообразная часть альбома связана с Веймарской республикой, «ревущими двадцатыми», когда «берлинцы вступили в эпоху феноменального культурного расцвета. Именно тогда немецкий авангардный театр, экспериментальное кино, изобразительное искусство и яркая сцена кабаре привлекли всемирное внимание. Берлин стал городом Курта Вайля, Макса Рейнхардта, Альфреда Дёблина, Фрица Ланга, Кете Кольвиц, Георга Гроца и многих других. По мнению философа Эрнста Блоха, это был золотой век Берлина, сродни золотому веку Афин при Перикле».
Эфемеры золотого века Берлина (авторы альбома называют его «исчезнувшим континентом») иначе как драгоценностью не назовешь. Все они - от театральных программок до рекламных плакатов и ресторанных меню - представляют настоящий большой стиль, цельность которого тем более ощутима, что в его создании участвовали люди разных национальностей. Отдельная глава посвящена вкладу эмигрантов в создание этого стиля.
«Примерно на десятилетие Берлин стал, пожалуй, самым крупным и важным полюсом притяжения белой эмиграции. Именно тогда, в Золотые двадцатые, район Шарлоттенбург был известен своим русским жителям как Шарлоттенград, изобилующий собственными кабаре, ресторанами, школами, издательствами, газетами и церквями. По разным оценкам, в Берлине в 1920-х годах проживало от 65 тысяч до полумиллиона русских. Русский Берлин в значительной степени исчез в начале 1930-х годов, передав Парижу факел столицы русской эмиграции. Тем не менее он оставил богатое наследие, некоторые образцы которого сохранились в коллекции. Небольшая их выборка попала в том. Другое повествование, еще более пронзительное в своем внезапном и трагическом финале, это история еврейских берлинцев, их исхода и их ужасной судьбы».
Григорий Злотин описывает многие из этих историй. Дирижеры Бруно Вальтер и Отто Клемперер, которым пришлось отменять свои концерты (фото программок приводятся) и бежать из Берлина буквально в первые месяцы после прихода Гитлера к власти. Знаменитый режиссер Герман Галлер (афиши дают представление о блистательности его ревю) успел уехать сначала в Вену, а потом в Лондон, а не менее знаменитый режиссер Джеймс Кляйн погиб во время Холокоста.
«Поскольку еврейский вклад в культурную жизнь Берлина был огромен, таким же был и отток еврейских талантов из города в начале тридцатых годов. В то время как эмигранты обогатили культурную сцену Соединенных Штатов и Великобритании, если назвать только два важных пункта назначения, потеря Берлина была неисчислимой и невосполнимой. Исход затронул все грани культуры, и список артистов, покинувших город, охватывал весь спектр от академической музыки до легких развлечений».
В высшей степени это коснулось и бизнеса. Еврейское происхождение имели, например, создатели и владельцы нескольких крупнейших берлинских универмагов, которым в книге посвящена отдельная глава. Они не только создали настоящие торговые дворцы - такие, как знаменитый на весь мир KaDeWe или Kaufhaus Nathan Israel (его сотрудникам была доступна отличная библиотека и образовательная программа, включающая лекции и языковые курсы, а также выплачивалась большая пенсия), но и перевели качественное потребление из люксового разряда в массовый.
Все эти великие - иначе их не назовешь - магазины продумывали свой фирменный стиль и следовали ему, создавая множество красивейших эфемер. Но та эфемерическая феерия, которую породили берлинские театры - от оперы и драматического театра до оперетт и варьете - не поддается описанию. В альбоме она, впрочем, и показана, и описана.
«Кабаре «Барберина», спроектированное как театр в стиле барокко, каждый вечер представляло пятиактную программу с танцами до и после шоу. Одним из самых известных номеров в программе был дуэт танцующих зеркал Евы фон Захер-Мазох и Хеде Мерман. Их выступления были чувственными и провокационными, и со временем все более политическими».
В театре на Ноллендорфплац режиссер Эрвин Пискатор ставил свои провокационные авангардные Piscator-Bühnen (сцены Пискатора), и это был один из самых известных театральных экспериментов 1920-х годов.
Карта Берлина времен Веймарской республики - это в большой мере карта его театров. А поскольку сама природа театрального искусства - преходящесть, неуловимость, это каким-то очень естественным образом соединилось с эфемерами, которые театрами были порождены.
И, конечно, Берлин танцевал. В знаменитом танцевальном зале под названием Residenz-Casino, или Ballhaus-Resi, или просто Resi, который находился недалеко от Александерплац, могла танцевать тысяча гостей одновременно. Потолок из отражающего стекла, оркестр на сцене и пульсирующая в его ритме сотня зеркальных шаров по периметру зала, освещенного 140 тысячами электрических лампочек, несколько баров, тир… Одной из самых известных примет Resi были двести настольных телефонов, управляемых с автоматической центральной станции. С их помощью можно было пригласить даму на танец или заказать для нее подарок, который доставлялся через крупнейшую в мире систему пневматических почтовых труб.
Все это и показывают эфемеры Resi из коллекции Лоуренса Ф. Алмонда, и описывает авторский текст Григория Злотина в первом томе альбома.
В статье, открывающей второй том, о своем собрании рассказывает сам коллекционер. «Не следует искать Большого Белого Кита, - пишет он. - Скорее, логика коллекции порождает свои собственные поиски». Возможно. Но два огромных тома, черный и белый, содержащие в себе тысячи описанных эфемер, производят не меньшее впечатление, чем произвел бы Большой Белый Кит.
Вторая статья второго тома, в основном справочного, написана издателем Ильей Бернштейном, для которого изучение коллекции имело особое значение как для профессионального графического дизайнера. В его статье - заметки об эфемерах, коллекция которых стала «движущей силой и визуальной основой» книги, и о книжном дизайне в Германии начала ХХ века, без глубокого изучения которого работа не могла бы состояться.
«Эта книга — плод труда многих людей, - пишет Илья Бернштейн. - В ней есть и мой вклад: я посвятил два счастливых года своей жизни ее редактированию, иллюстрированию и оформлению. Тема этой книги — эфемеры из мира путешествий и развлечений. Они были созданы для практических целей, но также и как произведения искусства. Они дают зрителям возможность взглянуть на типичное, стремясь передать неуловимый Zeitgeist (дух времени. - Т.С.), поразмышлять не только об искусстве и технологиях, но и о психологии бизнеса, его эволюции, многочисленных проблемах в культурной антропологии».
Но зрителям эфемер и читателям книги, в которой они представлены и описаны, дается и еще одна важнейшая возможность - воочию увидеть, что такое культура как образ жизни. Эту возможность дали люди, в которых живет русский язык и русская культура, издав на английском языке альбом о Берлине, описывающий американскую коллекцию великих эфемер ХХ века. И любых слов будет мало, чтобы описать научное и культурное значение их работы. 
