МОЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ ПРЕМИЯ. ТИКО КИПИАНИ

НЕ ВСЕ ПУЛИ ПРОЛЕТАЮТ МИМО

Роман Тико Кипиани «Немчик» (Швейцария: Sandermoen Publishing. 2023. BaBook. 2024) - это, по словам автора, «дань памяти маленьким людям, которые, пережив ужасы войны и оккупации, никогда не становились героями книг и фильмов. Это дань женщинам и их детям, которые в течение десятилетий после окончания войны должны были заполнять в анкетах строку о том, что находились в немецкой оккупации. И это ещё один приговор советской системе, для которой жизнь отдельного человека никогда ничего не значила». 

Число детей, которые, как заглавный герой книги, родились у советских женщин от немецких оккупантов во время Второй мировой войны, никому не известно. Не исключено, что их были сотни тысяч, ведь под оккупацией оказались 75 миллионов человек, из них 45 миллионов были женщины. Как они будут выживать, не слишком заботило советское правительство, бросившее их на произвол судьбы. 

С описания того, как это происходило в селе Томаровка Белгородской области, начинается книга Тико Кипиани:

«Перед уходом наши части вывезли всё оборудование, а технику, которую не успевали или не могли вывезти, уничтожили. Были взорваны железнодорожные мосты, ТЭЦ, крупяной завод, подожжён белгородский элеватор. Бетонные чаны мясокомбината, в которых подолгу хранилось мясо, были залиты керосином. Также были полностью опустошены продуктовые склады, а колхозные стада вывезены в тыл». 

Как хочешь, так и живи. Впрочем, совсем не «как хочешь»: главную героиню Матрену, муж которой находится на фронте, накануне отступления советских частей мобилизуют на рытье стокилометрового противотанкового рва. 

«Она несколько дней рыла землю вместе с односельчанами, питаясь одной похлёбкой. А ночью, как и все, там же засыпала — прямо на голой земле, подложив руку под голову. И когда она уже совсем обессилела и даже думала, что умрёт от изнеможения у этого рва, председателю колхоза удалось вызволить её оттуда: сельские власти наконец приняли во внимание, что на руках у неё была неходячая мать и четверо малолетних детей, которые не могли сами заботиться о себе».

Такова советская действительность. И вот эта действительность исчезает в одночасье, потому что Красная Армия сдает позиции практически без боя и отступает. В слободу Томаровка входят немецкие войска. Их расселяют по домам крестьян, а поскольку дом Матрены, построенный еще ее отцом, один из лучших в селе, туда поселяют офицеров. Матрена с лежачей матерью и четырьмя маленькими детьми (две свои дочки и два сына покойной сестры) перебирается в теплые сени. 

Одного из постояльцев зовут Ханс, он офицер генштаба, сын виолончелистки, дворянин из рода потомственных военных фон Риттеров. Что произойдет дальше, понятно, и странно было бы ожидать, что беззащитная женщина найдет в себе смелость отказать вооруженному мужчине, который в любую минуту может безнаказанно убить ее и ее детей. Необычно в этой обычной истории лишь то, что внимание Ханса привлекает не какая-нибудь ядреная молодуха, подходящая для походного секса, а невзрачная, измученная жизнью Матрена. Впрочем, эта необычность скоро разъясняется самым простым образом: двоих ни в чем друг на друга не похожих людей, врагов по определению, внезапно связывает любовь, которая, как и дух, веет где хочет и когда хочет. 

Автор нисколько не идеализирует Ханса - это типичный завоеватель, уверенный в своем праве захватить чужую страну и спокойно относящийся к зверствам, которые творит его армия. И Матрена сначала отдается ему тоже не из высоких побуждений, а лишь потому, что в ее понимании это единственный способ выжить. При этом каждый из них ждет победы - разных армий. И все-таки не внешние обстоятельства, даже столь значимые, являются решающими…

Ханс называет свою возлюбленную Мартой и намеревается при первой же возможности увезти ее (вместе с детьми и матерью, это для него не подлежит сомнению) в Германию и жениться на ней. Матрена не знает, возможно ли это, но верит каждому его слову, потому что чувствует, что он такой же честный человек, как и честный враг. Сознание этой женщины передано в книге очень точно. Это тот тип сознания, при котором любые жизненные противоречия растворяются в том, что условно можно назвать гармоничностью, изначально, природно такому сознанию присущей. «Ну вот так вышло, - говорит самому себе этот разум. - Что ж, бывает и так». Во всех сферах жизни такая гармоничность раздражает, вызывает недоумение, даже пугает, но любовь оказывается той сферой, в которой она органична. 

Убедительности чувствам Матрены придает и то, что только с Хансом она впервые узнала все, из чего состоит любовь - нежность, доверие, физическое влечение, страсть, заботу. О существовании всего этого она не подозревала в браке, отмеченном всеми чертами грубой жизни - когда муж пил, бил, изменял, и никто не видел в этом ничего особенного. 

Вся логика повествования ведет к тому, что и происходит: Ханс, со всей присущей ему твердостью сказавший Матрене, что он не погибнет, потому что большинство пуль пролетает мимо, - подрывается на мине, когда его соединение находится на марше. В последние мгновения жизни, перед тем как умчаться «в заоблачную обитель фон Риттенов», он видит свою Марту, которая в эти мгновения от него далеко. А она в то же самое мгновение чувствует, что он погиб.

И всё. Остается Матрене только до конца жизни вспоминать, как он играл ей на пианино в сельском клубе, пел о Лили Марлен и рассказывал прекрасные истории о Лоэнгрине, об Эоловой арфе… И растить его сына. 

Практичное сознание присуще жителям Томаровки, и поэтому хотя «Матрёна ловила на себе завистливые взгляды соседок, но вслух её никто не осуждал, как, впрочем, и других женщин, которые крутили романы с немцами. В то время каждый выживал, как мог, и никто из селян не знал своих перспектив: когда закончится эта проклятая война и какая власть после этого установится. Некоторые считали, что немцы пришли навсегда, и пытались приспособиться к новым обстоятельствам. Прямое сотрудничество с врагом оправдывали тем, что Красная Армия свой народ не защитила, оставив людей на произвол судьбы». Везет Матрене и в дальнейшем: ее судьба складывается не так трагично, как у других родивших от немцев женщин, которых вернувшиеся вместе с Красной Армией особисты либо расстреливали на месте, либо отправляли в лагеря. 

Сознание же, присущее всем персонажам, а Матрене особенно,  сказывается в романе на всем, даже на стилистике. Иногда эта стилистика приобретает наивные черты - так, например, вернувшийся с фронта муж Матрены, человек грубый и простой, соглашается сквозь пальцы смотреть на рождение в его отсутствие ребенка, но ставит условием, что жена не будет требовать, чтобы он любил мальчика как сына, потому что «это выше моих сил». Или о невесте этого выросшего сына сказано, что она «нашла в поле то место, где они с Андреем впервые познали друг друга, легла на траву, широко раскинула руки и направила взгляд своих фиалковых глаз в бездонное июньское небо». Над фразами такого рода стоило бы улыбнуться, но и они составляют то целое, цельное, что представляет собою роман «Немчик». 

Еще одна составляющая этой цельности - народные песни, которыми автор заканчивает каждую главу. 

А я молоденька,

Всё красная девка.

И хочу скакати,

И хочу плясати.

А за те за скакушки

Меня батюшка бил, бил,

Не лёгким, тяжёлым

Платочком шелковым.

С того ж я побою

Три недели лежала,

Не пила, не едала,

С постель не вставала.

Песен этих в книге множество, все они выдержаны в едином духе, и  без них не понять ни Матрениной личности, ни событий, происходящих в романе, ни его стиля, ни его мира в целом.

Это очень честная книга. Очень насыщенная. Очень бесхитростная. А если бы надо было самыми простыми словами обозначить главное ее качество, то долго искать определение не пришлось бы: за душу берет - этого достаточно.