Леонид Парфёнов«Конармия». Буденный против Бабеля
Крупнейший литературно-политический скандал своего времени. Семен Буденный возмущен популярным у читателей циклом рассказов Исаака Бабеля о Первой конной армии, которой он командовал. Обвинения «с классовых позиций» пока не помешают полной публикации книги и ее переизданиям.
Одессит Бабель в 1-й Конной армии Буденного служил в 1920-м. Едва демобилизовался — напечатал «Одесские рассказы», чем заявил о себе в литературе. А следом начинает публиковать «Конармию», один из первых в СССР опытов прозы на особо чувствительную для власти тему — о Гражданской войне. Авторский стиль неизменен: цветистый, изощренный сказ, полный восхищения до обожания и трепета до ужаса перед силой героев книги. Только в одном цикле рассказов действуют биндюжники и бандиты, а в другом — красные кавалеристы. Еврейский интеллигент Бабель в армию отправился под именем Кирилла Лютова, оно фигурирует и в книге. Но вид имел совсем не лютый. Вот как принимает его к себе «начдив шесть» Савицкий:
— Ты из киндербальзамов, — закричал он, смеясь, — и очки на носу. Какой паршивенький!.. Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки.
Бабеля направили в «Красного кавалериста» — «залихватскую газету, полную мужества и грубого веселья». Но из штабного агитпоезда редакции очкарик потом все же напросился в строй, вымаливая у судьбы простейшее из умений — убить человека. Одержимый изящной словесностью Бабель, владеющий французским, идишем и русским, увидел Гражданскую войну «бурной подготовкой к счастью», когда будущее казалось никем не оспариваемой нашей собственностью, а в настоящем тифозное мужичье катило перед собой привычный горб солдатской смерти.
Там в посадке комбрига в седле сквозило властительное равнодушие татарского хана, бывший начдивжил в опале с казачкой Павлой, отбитой им у еврея-интенданта, и с двадцатью кровными лошадьми, а эскадронный всунул пленному саблю в глотку… из горла его вылился пенный коралловый ручей.
Когда с половину рассказов «Конармии» уже напечатано, со статьей «Бабизм Бабеля из “Красной нови”» в другом журнале, органе Ассоциации пролетарских писателей (см. 1923) «Октябрь», выступает бывший глава Конармии Семен Буденный.
Гражданин Бабель рассказывает нам про Конную армию бабьи сплетни, роется в бабьем барахле-белье, с ужасом по-бабьи рассказывает нам о том, что голодный красноармеец где-то взял буханку хлеба и курицу.
Буденный, ныне инспектор кавалерии Красной армии, главный конник страны, от имени ветеранов-буденновцев отказывает Бабелю в праве использовать само название «Конармия».
Будучи по природе мелкотравчатым и чуждым нам, он не заметил гигантского размаха борьбы.
Текст, явно составленный комиссарской обслугой Буденного, указывает: так про Красную армию пишут литераторы-эмигранты и в своих недавних мемуарах — злейший враг, предводитель белых генерал Деникин.
Дегенерат от литературы Бабель обливает слюной классовой ненависти.
Это уже тянет на статью «контрреволюционные действия», предусматривающую наказание вплоть до расстрела. Одновременно в Политбюро по поводу Бабеля обращается другой влиятельный военачальник, также упоминаемый в «Конармии», Клим Ворошилов (см. 1925), тогда — командующий Московский военным округом. Но высшей инстанции не до прозы, и скандал остается полемикой «левого» советского журнала с «правым». В публичный спор с Буденным никто, включая Бабеля, не вступает. Безотносительно армейских атак профессиональная критика пишет, что, мол, теперь, в мирное время, в литературе допустим не только героически-плакатный образ красноармейца. Может, имея в виду восклицание Бабеля:
О, устав РКП! Сквозь кислое тесто русских повестей ты проложил стремительные рельсы,
идеологи партийной культуры заключают:
Бабель — новая веха на извилистом, сложном пути современной литературы к коммунизму.
В 1928-м, когда уже напечатают несколько отдельных изданий «Конармии», Буденный повторит обвинения автору в главной газете «Правда». Но за Бабеля вступится культурный вождь СССР Максим Горький (см. 1921, 1932). Он укажет, что Гоголь в «Тарасе Бульбе», любя своих запорожцев, не скрывал от читателя их разбойного духа. А что касается нехватки у Бабеля личного боевого опыта — так Лев Толстой и вовсе не воевал с Наполеоном, а написал «Войну и мир». Последнее издание «Конармии» при жизни автора выйдет в 1933-м. Для утвержденного единственным стилем соцреализма (см. 1934) эта книга чересчур дерзкая. В 1939-м Бабеля арестуют, в 1940-м — расстреляют. Советские издательства будут практиковать «профильные отзывы»: повесть о сталеварах предварительно согласовывают с металлургическим начальством, а если про железнодорожников — то с министерством путей сообщения. Бабеля реабилитируют в 1950-х, но и потом неудобная «Конармия» на свое прежнее место в литературе не вернется.
