Леонид ПарфёновВузовцы. Рабфаки
Обвиняя «старых специалистов» во вредительстве и саботаже, власть стремится быстро подготовить первое советское поколение дипломированных инженеров, агрономов, врачей, педагогов. «Облегченное» высшее образование превращается в массовое.
После «Шахтинского дела» (см. 1928) разоблачительные процессы идут один за другим (см. «Промпартия», «Трудовая крестьянская партия», 1930). Сфабрикованные обвинения поддерживает и высшее руководство страны: на «вредителей» удобно списывать любые провалы — не на себя же брать за них ответственность. Советская власть вдруг обнаружила свою уязвимость почти во всех областях индустрии. Предприятия возглавляют «красные директора», обязательно коммунисты, «проводники партийной линии», но почти сплошь с начальным образованием. На деле же производством руководят «старые специалисты», среди которых членов партии всего 2 %. То же — во многих сферах управления: оказывается, в финансовых органах 80 % служащих работали в дореволюционном аппарате. Как можно рассчитывать на их лояльность? Сталин указывает «вытекающий отсюда урок»:
ускорить темп образования, создания новой технической интеллигенции из людей рабочего класса, преданных делу социализма.
Объявлен очередной «призыв». Более 140 тысяч «рабочих от станка», партийцев, выдвигают на инженерные и технические должности — прямо после «курсов подготовки руководящих кадров». Рабочие факультеты, за год-два готовящие молодежь к вузу, возникли еще в Гражданскую войну. Теперь их открывают в разы больше, есть вечернее обучение — «без отрыва от производства». Каждый рабфак прикрепляют к вузу, а каждую учебную группу — к факультету. Рабфаковцев «целево» подтягивают к получению специальности, и дальше они становятся студентами без вступительных экзаменов. В самих вузах устроены и вечерние, и заочные отделения (с приездом студентов-заочников только два раза в год на сессии). Да и очное («дневное») обучение упрощают: меньше теории и общеобразовательных дисциплин, больше «производственной практики», на некоторое время отменены защиты дипломных проектов и работ. Царский инженер был немыслим без знания немецкого. В СССР иностранный язык превратится в отдельную профессию — и из-за слабого преподавания, и из-за государственного изоляционизма.
Первая пятилетка стремительно расширяет «базу советской высшей школы»: новые университеты и институты, особенно политехнические и промышленно-отраслевые, взрывной рост студенчества. Вакансий полно: в Донбассе после «Шахтинского дела» уволили половину кадровых работников (многих и арестовали), дважды проведут всесоюзные «чистки» специалистов, открываются сотни новых предприятий. Интеллигенцию, которая прежде считалась «гнилой прослойкой», «прислужницей буржуазии», начнут величать «народной»: она рабоче-крестьянского происхождения, «идейно подкованная», сплошь комсомольская и партийная.
Как принято, через несколько лет выявят «перегибы в вопросе». Многие пролетарии оказались никудышными управленцами, и их десятками тысяч возвратят в цеха. Там из-за нехватки квалифицированных рабочих выросли травматизм и износ оборудования: дорогие западные машины выходят из строя за год. Сократят часть льгот рабфаковцам. Сталин лично осудит «спецеедство», и уцелевших старых инженеров, профессоров, исследователей восстановят в правах.
