ИРГ том Х. Разрушение и воскрешение империи

«Самодержец» утрачивает адекватность

Культ Вождя, зародившийся в двадцатые годы по политическим мотивам и усиленно насаждавшийся в тридцатые, после войны превратился в настоящую религию. Изданный к 70-летию Сталина огромным тиражом сборник «Стихи о Сталине», составленный из восхвалений поэтов всех республик, очень напоминает молитвенник. Начинается этот панегирик строками: «Тебе, краса всех городов земных! Тебе, мудрец, мудрейших из живых!», а заканчивается словами: «Одним человеком Земля жива».

Произошло два важных изменения. Во-первых, величие Сталина теперь было признано всем миром, оно перестало быть явлением сугубо внутренним. Из лидеров, считавшихся победителями фашизма, на своем посту остался только советский. Рузвельт умер в апреле 1945 года, Черчилль с Де Голлем отправились в отставку. Сталина одни славословили, другие после начала «холодной войны» демонизировали, но он безусловно считался главной политической «звездой» планеты. 

Во-вторых, в свое величие уверовал и сам Сталин, который в довоенные времена относился к собственному прославлению сугубо прагматически. Однако победа в войне и всемирное восхищение породили в диктаторе мегаломанию. В конце сороковых и начале пятидесятых Сталин не признает себе ровней никого из мировых лидеров, обижается на целые страны и нации. Он, кажется, вытеснил из памяти свои просчеты и ошибки, обошедшиеся стране такими потерями в сорок первом году. В последний период жизни Сталин считал себя компетентным — самым компетентным — во всех без исключения вопросах, и его мегаломания по временам выглядела гротескной.

В 1947 году вышла официальная биография Вождя, напечатанная в 13 миллионах экземпляров. Каждая строчка была одобрена и выправлена лично Сталиным. 

Стиль таков: «Гениальный стратег пролетарской революции смело и непреклонно, тщательно и осмотрительно вел партию вперед, ломая все препятствия на пути к намеченной цели, зорко следя за маневрами классового врага и блестяще предвидя его действия в ближайшем будущем, мастерски перегруппировывая силы в ходе самого наступления, закрепляя занятые позиции, используя резервы для развития успеха». Слово «мастерски» я выделил, поскольку оно встречается в тексте множество раз. Например, Сталин своей рукой вписал (сохранилась правка): «Мастерски выполняя задачи вождя партии и народа и имея полную поддержку всего советского народа, Сталин, однако, не допускал в своей деятельности и тени самомнения, зазнайства, самолюбования». И в том же духе везде: «В своих письмах и телеграммах Сталин давал мастерский анализ военной обстановки»; «Товарищ Сталин мастерски разработал и применил новую тактику маневрирования»; «Сталин выступает как крупный теоретик национального вопроса, мастерски владеющий марксистским диалектическим методом».

Таким он себя, видимо, и ощущал — Мастером, который всегда лучше всех всё знает и умеет.

Правитель всегда был категоричен и нетерпим к любым возражениям, но раньше в его поступках, неизменно расчетливых, не ощущалось вздорности. Теперь же генеральный секретарь ВКП(б), председатель Совета министров и генералиссимус (пресса именовала его «Вождем и Учителем», «величайшим корифеем всех времен и народов», «гениальным стратегом» и прочими благоговейными титулованиями), мог, на что-то раздражившись, или просто на досуге совершать довольно странные демарши, моментально обретавшие статус государственной политики.

В 1946–1947 годах Сталин поруководил философией, раскритиковав недавно вышедший учебник, совершенно ортодоксальный, за «недостаточно марксистский подход». Результатом стали еще большее начетничество и совсем уж карикатурная ритуализация всей идеологической сферы.

В 1948 году Вождь вдруг заинтересовался биологией, усмотрев в ней «буржуазную» ересь — генетику, которая вредительствовала «пролетарскому», мичуринскому направлению. Один из ведущих генетиков академик Д. Сабинин застрелился, а сама генетика оказалась под запретом, что надолго затормозило развитие аграрной науки.

В 1950 году генералиссимус поучаствовал в двух ученых дискуссиях: сначала осудил западное влияние на советскую физиологию, после чего эта наука полностью изолировалась от мирового исследовательского процесса; потом снова переключился на гуманитарную сферу — выпустил работу «Марксизм и вопросы языкознания». Отечественная лингвистика сразу закоченела, опасаясь хоть на миллиметр отклониться от указаний Вождя. Он зачем-то между делом осудил «злоупотребление семантикой» — и это слово, а также любые семантические работы стали еретическими. 

С конца сороковых годов Советский Союз, бывший оплот интернационализма и победитель германского нацизма с его патологической юдофобией, внезапно превращается в агрессивно антисемитское государство. 

Осенью 1948 года начались репрессии против «Еврейского антифашистского комитета» — общественной организации, которая в годы войны собирала деньги на оборону в США, Канаде и Великобритании у представителей еврейского сообщества, и сумела привлечь более 30 миллионов долларов. 

Самого известного из руководителей комитета, знаменитого театрального режиссера Михоэлса, тайно убили, остальных арестовали и впоследствии почти всех расстреляли. 

Вскоре после этого борьба с «безродными космополитами» (официальный эвфемизм, использовавшийся вместо слова «евреи») развернулась во всех сферах культуры, где было много деятелей еврейского происхождения. Начали с театральных критиков, потом перекинулись на художников, литераторов, музыкантов, кинематографистов, архитекторов. Арестовали четыреста с лишним человек, во много раз больше было выгнанных с работы и вычищенных из профессии.

Причиной для гонений на национальную группу, еще недавно считавшуюся самой «сознательной» и «революционной», стало недовольство Сталина новым государством Израиль.

Это был крупный просчет сталинской внешней политики. «Гениальный стратег», помнивший времена, когда еврейские революционеры составляли основной кадровый ресурс Коминтерна, активно поддержал проект создания в Палестине еврейского государства. Расчет был на то, что у Москвы появится на Ближнем Востоке плацдарм для экспансии в этом важнейшем регионе. Но когда в 1948 году Израиль — в значительной степени благодаря Сталину — появился на карте, сразу же оказалось, что ориентироваться на СССР эта страна не намерена. И Вождь обиделся, а когда он обижался на какую-нибудь нацию, то обрушивал кару на всех ее представителей. Особенное возмущение у Сталина вызвал энтузиазм, охвативший советских евреев при создании национального государства. С этого момента они и стали «бродягами в человечестве» и «космополитами», вышедшими у партии из доверия.

Антисемитская кампания после 1949 года на время снизила обороты, но в последние месяцы жизни диктатора вышла на еще более воспаленный уровень — когда развернулось «Дело врачей-вредителей», якобы планомерно убивавших своих пациентов, руководителей партии и правительства. Большинство арестованных медиков были евреями. 

Здесь сказался еще один, помимо мегаломании, болезненный симптом личностной деградации правителя. Старея, Сталин стал до параноидальности подозрительным, и больше всего по отношению к тем, кто находился рядом. Здоровье диктатора ухудшалось, а придворным врачам он не доверял, их инструкций не выполнял. Когда главный терапевт кремлевского Лечсанупра В. Виноградов порекомендовал диктатору поменьше работать и побольше отдыхать, тот усмотрел в этом намерение отстранить его от власти, и академик отправился за решетку.

Н. Новик, начальник личной охраны Вождя, вспоминает, что под конец Сталин не доверял даже собственным телохранителям. 

Однажды в автомобиле он вдруг грозно сказал: «Вы возите меня по одному и тому же маршруту. Под пули возите?». И после этого никогда не называл маршрут поездки заранее — лишь в дороге сообщал, куда его везти, и часто требовал ехать не прямо, а в объезд. 
После смерти вскрытие обнаружит размягченные участки и чрезвычайно суженные кровеносные сосуды в сталинском мозге. По мнению врачей эта патология могла объяснять резкие смены настроений и болезненную подозрительность.

Сталинская паранойя обрушивалась и на тех, кто издавна считался вернейшими и надежнейшими его помощниками. 

В 1951 году Сталин внезапно приказал арестовать свирепого, по-собачьи преданного министра госбезопасности Абакумова и устроил чистку в самом министерстве. В 1952 году уволил, а затем отправил в тюрьму своего многолетнего начальника охраны генерала Власика — за недостаточную бдительность. В начале 1953 года заподозрил бессменного личного помощника Поскребышева в том, что тот ворует документы, и тоже посадил. 

К концу около Вождя уже не осталось людей, с которыми он начинал свое восхождение к власти.

Вячеслав Молотов, с середины тридцатых годов второй человек в государстве, целых 11 лет занимавший пост главы правительства, угодил в опалу в начале 1949 года, потеряв пост министра иностранных дел. 

Неразлучный со Сталиным еще с Гражданской войны «первый маршал» Ворошилов начал утрачивать влияние в первые месяцы войны, когда оказался слабым полководцем. Положение его становилось всё более шатким. Никита Хрущев впоследствии рассказывал, что Сталин подозревал, будто Ворошилов является английским агентом. 

Лазарь Каганович, «железный нарком», тоже вышел из ближнего круга. Его еврейское происхождение теперь стало гандикапом.

Угодил в опалу и Анастас Микоян, нарком с 1926 года и член политбюро с 1935-го. 

На XIX съезде партии, последнем, в котором участвовал Сталин, никто из этих прежних фаворитов не был включен в состав «руководящей пятерки». 

Кроме самого Вождя в этот высший политический штаб вошли выдвиженцы эпохи «зрелого сталинизма»: Георгий Маленков, Лаврентий Берия, Николай Булганин и Никита Хрущёв. 

Купить книгу целиком